Заботясь о предоставлении морякам возможности следить за морской наукой и удобств для обмена мыслей, Его Императорское Высочество Генерал-Адмирал пожелал дать развитие на новых началах морскому собранию в Кронштадте, в котором сосредоточивалось наибольшее число морских офицеров.
 
      Неудовлетворительность и теснота прежнего помещения собрания вызвали надобность изыскать для него другое более обширное помещение, которое могло бы вместить и развившуюся к тому времени библиотеку.
      Поэтому в 1856 году решено было приспособить для собрания и библиотеки один из офицерских флигелей, по поекту, выработанному профессором архитектуры г. Кузьминым, которому, с Высочайшего разрешения, и предоставлено всё поизводство работ со внутреннею отделкою за сумму, по смете, 120 т. рублей.
 
      Пока производились эти работы, Его Высочество поручил контр-адмиралу К. И. Истомину, бывшему начальнику штаба кронштадтского порта, как состоявшему одним из старшин Кронштадтского благородного собрания, составить докладную записку о настоящих нуждах собрания, на предмет увеличения его средств, в виду предстоящего переселения.
      В докладной записке, поданной Его Высочеству в Августе 1858 года, после указания на факт учреждения в 1802 году благородного в Кронштадте собрания, К. И. Истомин писал:
      «Со дня своего открытия и по настоящее время собрание пользовалось казённым помещением и отоплением; все же прочие расходы производились на сумму, составляющуюся ежегодно из взносов членов за годовые билеты. Сумма эта в благоприятнейшее для собрания время простиралась до 2 000 руб. сер. и, при самых ограниченных и экономических расходах, едва была достаточна на покрытие издержек.
      По переводе собрания во вновь отделываемое для него по милостивому вниманию Вашего Императорского Высочества здание, расходы собрания должны значительно увеличиться, как по причине несравненно большего числа прислуги и увеличенного освещения, так и от необходимости сообразовать хозяйственную часть собрания с отделкою здания и его убранством.
      Для покрытия этих расходов представляется нужным или увеличить значительно цену годового взноса с членов, или изыскать средства увеличить число членов с небольшою надбавкою платы за билет. Первое было бы для офицеров весьма обременительно; второе же может быть достигнуто, если все адмиралы и флотские офицеры Балтийского флота, с включением и гвардейского экипажа, будут членами обязательными, с внесением ежегодно в кассу собрания следующей суммы: адмиралами — 12 руб., штаб-офицерами — 9 руб. и обер-офиберами — той самой, какая вносится ныне, т. е. 7 руб. Имеющая поступить при таковых условиях ежегодно в кассу собрания сумма, хотя и удовлетворит самым необходимым потребностям собрания, но будет далеко недостаточна для устройства хозяйственной части так, чтобы офицеры могли иметь в собрании стол и прочее по самой умеренной и для них доступной цене, без всякой из того выгоды для содержателя буфета. Между тем подобное устройство было бы истинным благодеянием, в особенности для молодых офицеров: оно привлекло бы их в собрание и отклонило от посещения трактиров и тому подобных заведений, столь вредных для их нравственности. Добавочной же суммы на это было бы достаточно от 3-х до 4-х т. руб. сер. в год.
      Его Высочество, разделяя вполне соображения контр-адмирала Истомина, тогда же исходатайствовал у Государя Императора соизволение на ежегодный отпуск Кронштадтскому морскому благородному собранию 4 т. р. сер. из остаточных сумм морского министерства.
      Обеспечив этою Монаршею милостию материальные средства собрания, Его Высочество, основываясь на той же докладной записке Истомина, пожелал упрочить навсегда существование этого полезного для моряков учреждения и приказал главному командиру кронштадтского порта, вице-адмиралу Ф. М. Новосильскому, обще с членами собрания, выработать новые для сего правила на основании «обязанности», опыт которой был уже ранее с успехом применён к подписчикам Морского Сборника. Вице-адмирал Новосильский в том же 1858 г. представил Его Высочеству нижеследующие правила для Кронштадтского морского благородного собрания, получившие 4 октября Высочайшее утверждение:
      1. Всех флотских адмиралов, штаб и обер-офицеров, состоявших по флоту генералов, штаб и обер-офицеров, состоявших в 1, 2 и 3 флотских дивизиях и отдельной бригаде, всех состоящих по флоту генералов, штаб и обер-офицеров, находящихся на службе в Кронштадте и С.-Петербурге, а также флотских офицеров гвардейского экипажа и морскогокадетского корпуса считать обязательными членами сего собрания.
      2. Плату за годовой билет взыскивать с каждого обязательного члена в пользу собрания:
            с обер-офицера по 7 р. 50 к.
            со штаб-офицера по 12 р.
            с адмиралов и генералов по 16 р.
      3. Деньги эти с обязательных членов взыскивать по третям из жалованья в коммисариатском департаменте, откуда прямо или через Кронштадтское портовое казначейство передавать оные в дирекцию собрания.
      4. Обязательный член, находящийся в командировке или в кампании, где бы ни было и сколько бы то времени ни прдолжалось, считается как налицо и следовательно подолжает участвовать взносом подлежащих с него денег.
      5. Кроме обязательных членов, в члены Кронштадтского морского благородного собрания могут вступать: все военные чины морского и других ведомств, в Кронштадте проживающие, внося за годовой билет сумму, какая будет следовать с каждого по чину.
      6. Члены как обязательные, так и необязательные имеют все преимущества и права голоса равные, и
      7. Сверх того могут быть принимаемы в собрание постоянные гости — иностранные консулы и почётное купечество, — которые вносят за годовой билет в год по сравнению со штаб-офицерами, т. е. по 12 руб. сер.; преимуществ же и прав голоса гости наравне с членами не имеют.
      После этого, для руководства членов собрания, были составлены новые временные правила за подписью гг. старшин, подвергавшиеся с 1858 по 1861 год различным изменениям и дополнениям, пока, наконец, в 1862 г. в окончательной редакции, с одобрения Его Высочества, они были отпечатаны для руководства» ¹⁾.
 
      При составлении этих правил, вопрос о баллотировке в старшины собрания подвергался продолжительному обсуждению, в виду письменного заявления некоторых членов о том, чтобы выборы в старшины производились не окончательно ао большинству голосов, но чтобы из числа намеченных особыми записками кандидатов, старшины баллотировались посредством шаров только наличными членами. Желая знать мнение большинства членов о предложенном новом порядке выборов, старшины обратились особымиизаписками ко всем членам собрания, числоткоторых простиралось до 631, прося уведомить собрание: какой способ избрания старшин они предпочитают. Из полученных 199 ответов, в пользу нового порядка выборов оказалось 147, в пользу прежнего 48 , и неопределённых 4. Остальные же 432 члена, не пожелавшие дать ответов, признаны были старшинами согласными принять безразлично тот или иной порядок. Но Его Высочество, по докладе главногоикомандира порта, не признал возможным допустить изменения порядка баллотирования, так как молчание отсутствующих членов ни в каком случае, по мнению Его Высочества, «нельзя принимать за согласие на это, тем более, что многие из них не только не имели достаточного времени для ответа, но за отсутствием, может быть, и не получили даже тех объявлений своевременно». Поэтому Его Высочество находил нужным спросить опять мнение всех члено и, по получении оных, принять к следующим выборам порядок, избранный большинством. Пока собирались эти мнения, была допущена в 1861 году, в виде опыта, баллотировка по новому способу, т. е. наличными членами собрания посредством шаров. Опыт потерпел неудачу, так как, за невыбором полого числа старшин и кандидатов, баллотировка признана несостоявшейся, что вызвало со стороны Его Высочества на имя главного командира порта такого рода предписание: «Узнав от Вас, к крайнему Моему сожалению, что на последних выборах старшин в Кронштадтском морском собрании некоторые из присутствовавших членов позволили себе употребить неправильно предоставленное им в нынешнем году праыо подачи голосов шарами, и находя за тем, что существовавший в прежнее время порядок подачи голосов полезнее, прошу Вас сделать распоряжение о восстановлении в Кронштадтском морском собрании прежнего порядка выборов ²⁾. Между тем, из полученных вторчных отзывов оказалось, что в пользу нового порядка было 237 голосов, в пользу старого 81, и при особых мнениях 19, почему Его Высочество и разрешил изменить порядок выбора в старшины, согласно мнению большинства.
 
      Новое помещение морского благородного собрания окончено и освящено 20 ноября 1858 года. На его обзаведение было отпущено 28 т. руб. Танцевальный зал, длиною 34 арш., устроен в два света, с хорами вокруг. Для освящения этого зала взята была, по воле Его Высочества, из Собственного дворца Генерал-Адмирала огромная люстра о 94 рожках, и кроме неё, в том же зале помещено ещё четыре люстры о 48 рожках каждая, а в прочих комнатах по одной люстре. Дубовая изящная мебель от придворного мастера Тура обошлась в 14 250 р., а ковёр на парадную лестницу, имеющую два хода, в 441 руб. Оконные занавеси в зале сделаны были из пунцового трипа под мебель, а в гостиных из жёлтого штофа.
      Это прекрасное помещение, отличающееся простором, удобствами и, главное, изяществом, служит доныне свидетельством глубокой любви и милости Его Императорского Высочества Великого Князя Константина Николаевича к семье моряков. Всякая деталь, относящаяся до внутреннего устройства собрания, исполнялась не иначе как с одобрения и по выбору Его Высочества, начиная от устройствапарадной лестницы и лепных её украшений до рисунка мебели и паркета включительно. Так напр., когда были окончены все работы по внутреннему устройству собрания, то Его Высочество, при осмотре произведённых работ, нашёл поставленный для зала паркет слишком обыкновенным, несоответствующим прочему убранству собрания, приказал переменить его, поручить постановку нового, по утверждённому им самим рисунку, петербургскому фабриканту Миллеру, что и было исполнено в 1860 году. Паркет сделан мозаичный из дуба и берёзы, с квадратами из красного дерева, и служит поныне украшением танцевального зала собрания.
      В новом доме собрания устроены были комнаты и для Их Императорских Высочеств Великого Князя Константина Николаевича и Великой Княгини Александры Иосифовны.
 
      Прежде чем состоялось открытие собрания, почётный старшина его, вице-адмирал Ф. М. Новосильский, вошёл с нижеследующим представлением к Его Высочеству: «К бесчисленному множеству благодеяний, оказанных покровительством Вашего Императорского Высочества флоту, я и старшины Кронштадтского благородного собрания имеем счастие ходатайствовать ещё о новой милости — соизволения Вашего, Всемилостивейший Государь, на принятие на Себя звания Попечителя вновь устраивающегося Кронштадтского морского собрания и дозволения Августейшим Именем Вашего Императорского Высочества украсить список членов оного».
      2-го октября того же 1858г. на имя вице-адмирала Новосильского получен был следующий рескрипт от Его Высочества.
      «Фёдор Михайлович.
      Государь Император по всеподданнейшему докладу Моему представления Вашего от 27 августа, изъявил согласие на принятие Мною звания Попечителя Кронштадтского морского собрания.
      Принимая это звание с искренним удовольствием, прошу Вас объявить гг. членам Кронштадтского морского собрания, что Мне всегда будет особенно приятно находиться с ними, и Я уверен, что мы будем составлять весьма дружную морскую семью.
      Пребываю к Вам навсегда искренно доброжелательным
             Константин».
      
      Этот милостивый рескрипт Его Высочества был торжественно прочтён в зале собрания при общем присутствии членов.
      Позже, в 1871 году, Его Императорское Высочество Князь Алексей Александрович удостоил собрание чести принять на себя звание почётного члена.
 
      Торжественное открытие нового помещения морского собрания состоялось 30 ноября того же 1858 года балом, на котором всё угощение производимо было на счёт собрания.
      Вслед за открытием, в один из семейных вечеров, собрание посетили Их Императорские Высочества Генерал-Адмирал с Великою Княгинею Александрою Иосифовною, после чего они удостоили прислать собранию свои портреты.
      Четверговые обеды стали производиться с музыкою, с платою хору по 10 р. сер. и со взиманием за обед по 35 коп. с члена. По новым же правилам 1862 года, с устройством при собрании почтоянного буфета и по найме для сего эконома, постановлено иметь ежедневный обеденный стол (табльдот) для членов и постоянных гостей, желающих пользоваться им в собрании, в определённое старшинами время, с 2-х до 4-х часов по полудни, за плату по 35 коп. с каждого.
      Такое нововведение послужило ещё боле к взаимному сближению моряков, и в то же время оно было благодетельно для бессемейных членов собрания, получивших наконец возможность иметь всегда, за умеренную плату, вкусный и здоровый стол, что в контракте с экономом поставлено было главным условием. В первые десять лет условие это не всегда соблюдалось: иногда на эконома приносились письменные жалобы членов старшинам, за недоброкачественность провизии. Чтобы заставить эконома добросовестно исполнять контракт, старшины вынуждены были (в 1867 году) сделать постановление такого рода: если 20 и более членов заявит претензию на дурной обед, то с эконома в 1-й раз взыскивается 25 руб., во 2-й — 50, и в 3-й 100 руб. Это постановление не осталось мёртвою буквою. За наложением штрафов следовали смены экономов, до приискания которых случалось старшинам собрания самим отправлять обязанности эконома, как было, напр., в 1873 и 1874 гг.
 
      В новое помещение Кронштадтского морского собрания, в нижний его этаж, переведена была в 1859 году и «флотская» библиотека, получившая с той поры, именование «морской», и размещённая в 8-ми светлых комнатах ³⁾.
 
      Достаточное в первое время помещение, через 15 лет уже сделалось так тесным, что Его Императорское Высочество, для его расширения, уступил свои комнаты, находившиеся над библиотекою при собрании.
      Ещё ранее чувствовалась необходимость расширить помещение и самого собрания вследствие увеличения хозяйственных его нужд. Так, в 1860 году, для прачечной и других удобств, возведена была во дворе каменная капитальная пристройка, для сооружения которой старшинами собрания, через главного командира кронштадтского порта, исходатайствовано ассигнование 30 000 руб. заимообразно, сроком на 30 лет с ежегодной уплатой долга из субсидии по 1 000 руб.
      Но долги собрания этим не ограничились.
      Хотя с установлением обязательствавсем флотским офицерам быть членами собрания и при дарованной ему субсидии, материальные средства собрания возросли очень ощутительно, по сравнению со средствами прежнего клуба ( до 12 000 руб.), но так как эти средства поступали в кассу собрания по третям года и, по новости дела, крайне разновременно, а деньги требовались непрерывно, то в том же 1858 году образовался уже на собрании долг в 6 000 руб. С перемещением собрания в новое обширное здание и с введением обязательных вленов, на четверговые обеды за общий стол собиралось по 200 и более человек. На такое значительное число обедавших оказалось недостаточно наличной столовой принадлежности, как то: серебра, белья, фаянсовой и хрустальной посуды и пр., равно и медной кухонной посуды. Приходилось или на время закрыть собрание, пока недостаток не пополнится, или же войти в кредит и пополнить немедленно. Старшины собрания не могли поступить иначе, как прибегнуть к кредиту. А вскоре подоспела полная замена казённой прислуги вольнонаёмной, потребовавшая нового чувствительного расхода.
      Штат прислуги определено иметь в 18 человек, и именно состоящим из одного дворецкого ⁴⁾, шести фициантов, одного ламповщика, швейцара, четырёх дворников, двух полотёров и трёх женщин. На жалованье и прокормление первоначально положено было расходовать до 2 500 руб., но позже этот расход возрос до 6 000 руб.
      К вышесказанным расходам по устройству зимнего помещения прибавились расходы по устройству летнего, необходимость которого ощущалась уже давно, ещё в 30-х годах. Общественный сад в Кроштадте, с его густо разросшимися тенистыми деревьями, представлялся наиболее удобным местом для летнего помещения. Потребность в нём удовлетворена была однако не вдруг. Первоначально, в 1861 году, на летнее помещение собрание ассигновало не свыше 1 000 руб., испросив разрешение главного командира кронштадтского порта воспользоваться готовым уже в саду зданием, занимавшимся фотографиею мичмана Исаевича. На террасе здания была сделана пристройка, заменившая прихожую; в одной из комнат поставили бильярд, а для обеденного стола поставлена была палатка перед домом. При таком наскоросделанном приспособлении состоялось открытие новоселья, отпразднованное чрезвычайно скромно, так что, по словам старожилов, многие и не знали об этом праздновании. При открытии, во время обеденного стола, играла музыка. Обеды стали начинаться не в 2, а в 1 час пополудни, и клубный день кончался не в 1 час по полуночи, как в зимнем помещении, а ровно в полночь.
 
      Но вскоре собрание лишилось и этого не презентабельного помещения, потребовавшегося под гальваническую мастерскую. Тогда пришлось под летнее помещение арендовать казённый, так газываемый 2-й Букерский, дом (в Красной улице) с садиком, среди других жилых строений, — помещение, совершенно не отвечающее цели.
 
      Наконец, в 1867 году, старшины ходатайствовали перед управляющим морским министерством, адмиралом Н. К. Краббе, об испрошении Высочайшего разрешения на постройку в Летнем саду деревянного о службами дома и, благодаря поддержке ходатайства со стороны Его Императорского Высочества, Генерал-Адмирала, разрешение состоялось, и самый проект получил Высочайшее одобрение. Работа закипела. На постройку нового летнего помещения собрание ассигновало 6 000 руб. На границе отведённого места, в восточной стороне сада, той же осенью посажены были акации и расчищены дорожки, а к ноябрю 1868 года уже все постройки были окнчены. Дом выстроен одноэтажный, по типу великорусской избы, с резными украшениями, окружённый лёгкой крытой террасой, весьма изящный и удобный. Смежно с домом, по лицевым его углам, устроены две беседки о 7-ми больших окнах с разноцветными стёклами, и отдельно от дома — беседка для музыкантов. Службы соединяются с главным помещением крытой галереей. Перед домом разбиты цветники, поставлены садовые скамейки, а всё отведённое под летнее помещение место обнесено лёгкой чугунной решёткой, — словом, получился укромный, дачный, хозяйственно обставленный уголок, ласкающий глаз обильной зеленью, чистотощй и изысканным вкусом. Всё это устройство обошлось собранию в 12 000 рублей. Открытие состоялось в следующем 1869 году обеденным столом, с музыкой. Позже при этом прекрасном помещении устроена и оранжерея
 
      День основания морского собрания (6 февраля) праздновали по заведённому издавна порядку, семейным обедом, причём от собрания предлагались обыкновенно четыре тоста: 1) за Государя Императора, 2) за Генерал-Адмирала, 3) за почётных и бывших старшин, членов и гостей собрания и 4) за здоровье дам, посещавших собрание.
 
      Коснувшись расходов морского собрания, уместно упомянуть, что до 1874 года собрание уплачивало из собственных средств за право содержания буфета патентный сбор, возраставший из года в год, и состоявший из акцизного налога, гильдейских пошлин и других повинностей.
      Сбор в пользу города, определявшийся думой, ежегодно повышался следующим образом:
      В 1863 г. 190 р.
      » 1864 ». 230 р.
      » 1865 ». 240 р.
      » 1869 ». 270 р.
      » 1872 ». 427 р.
      » 1873 ». 500 р.
 
      Находя, приравнение морского собрания к общему типу торговых заведений, по отношению к обложению в пользу города, в сущности было неосновательно, старшины собрания в 1874 г. вошли с ходатайством об освобождении от налогов через главного командира порта, вице-адмирала П. В. Казакевича, к временно управлявшему морским министерством генерал-адъютанту С. С. Лесовскому, мотивируя своё ходатайство следующими соображениями: 1) Кронштадтское морское собраниеучреждено как для того, чтобы дать возможность морским офицерам сходиться для обмена сведений по морскому делу, так и для полезного и нравственного препровождения времени в часы их досуга; 2) продажа припасов и кушаньев из буфетаморского собрания никакого коммерческого характера не имеет, и ни в каком случае не может называться торговлей в тесном смысле, так как бессемейные морские офицеры получают в этом собрании стол по самой умеренной цене, во что только обходятся припасы; 3) собрание не имеет прибыли ни с карт, ни с бильярдов и других увеселений, предоставляя всё для более доступного развлечения членов, как бы в частном доме, и 4) таким образом Кронштадтское морское собрание не может входить в одну категорию с другими клубами и не должно быть сравнивемо с ними уже по основному своему правилу, что всякий морской офицер есть вместе с тем обязательный член собрания, почему в действительности это собрание есть ни что иное, как та же кают-компания, но толькоина берегу, обязательные члены которой— те же морские офицеры, кают-компании которых на судне не обложены никаким акцизом. Поднятый об этом в высших правительственных учреждениях принципиальный вопрос разрешился, наконец, в благоприятном смысле: от патентного сбора освобождены были все офицерские собрания и столовые, также и буфеты, устраиваемые для нижних чинов при войсках, со взиманием лишь такого сбора, какой взимается с маркитантов при войсках, а именно в размере 40 руб. ежегодно ⁵⁾.
      Администрация Кронштадтского морского собрания, в отличие от военных собраний, зиждется на строго выборном начале. Все члены собрания без различия чинов имеют одинаковые избирательные права, и, как следствие этой равноправности чинов при выборах, — адмирал и лейтенант, почтённые выбором в старшины, пользуются в совете одинаковыми правами во всех отношениях.
      В Кронштадте до последнего времени сосредоточивалась такая крупная часть русского флота, что применением какой-либо иной административной системы едва ли было возможно в такой же мере удовлетворить разнообразным потребностям членов собрания и так согласовать интересы представителей разных поколений, как это делается под управлением совета старшин, свободно избранных всем обществом.
      Но, с другой стороны, широкое применение выборного начала в управлении делами такого учреждения, в котором по существу должен царить дух военно-морской дисциплины, возможно лишь при наличии того единения между представителями администрации, которое зарождается воспитанием в одном и том же учебном заведении и развивается в кают-компаниях кораблей.
      И Кронштадтское морское собрание может справедливо гордиться тем, что в его летописи, хранящей многочисленные свидетельства о заботливом отношении совета старшин к вверенным ему интересам, не отмечено ни одного факта, который мог бы быть истолкован в смысле непригодности действующей системы выборов для поддержания в морской семье духа истинной дисциплины.
 
      С 1857 года, по инициативе Его Императорского Высочества Генерал-Адмирала Великого Князя Константина Николаевича, в Кронштадтском морском собрании в зимние месяцы установлены чтения ряда лекций и сообщений, в видах распространения сежду членами собрания новостей по развитию военно-морского дела, научных знаний и известий общего интереса. Устройством лекций заведывал сперва морской учёный комитет, а позже главный морской штаб. Они имели разнообразный характер, смотря по тому, какие вопросы в данное время привлекали на себя преимущественное внимание высшего морского начальства. Лекции касались: морской артиллерии, минного дела, пароходной механики, корабельной архитектуры, морской тактики и т. п. предметов, которые в пору пересоздания нашего флота получили новое напрвление. Кроме того, в собрании велась военно-морская игра, читались лекции по морской истории, статистике, гигиене, естествоведению, педагогике, делались сообщения о новом судопроизводстве, докладывались результаты трудов учёных экспедиций, открытия и мзобретения, разновременно возбуждавшие общественный интерес и известия о событиях, заслуживавших быть отмеченными в морской среде.
 
      В то же время уделялось и достаточно забот доставлению членам собрания эстетических удовольствий. Лучшие силы столичного артистического мира нередко украшали собой эстраду морского собрания на литературных и художественных вечерах.
      Применялись и силы самих членов собрания; собирались отдельные кружки для совместного чтения новейших произведений и устраивались большие литературные вечера для всех членов собрания и их семейств, на которых подвизались любители. При этом установлен был обычай читать статьи научного содержания в начале вечера, беллетрические произведения в середине, и забавные вещи втконце. Каждый из участников вносил свой вкус, через что отстранялась однородность и сухой тон. Программы разнообразились музыкальными и вокальными номерами.
 
      С 1881 г. вечера стали уже устраиваться на более широкую ногу, благодаря субсидии в 2 000 рублей, Высочайше дарованной собранию по ходатайству почётного его старшины, главного командира кронштадтского порта, вице-адмирала П. В. Казакевича.
      На эти средства, вместо прежнего концертного рояля, собрание приобрело новый, фабрики Беккера, за 1 350 руб., и приспособило втанцевальном зале разборную сцену со всеми принадлежностями для театральных представлений. С тех пор явилась возможность ставить в собрании более сложные пьесы, исполняемые иногда и приезжающими артистами Императорских театров. Кронштадтское морское собрание всегда чутко относилось к действиям нашего флота на всех морях, принимало близко к сердцу его радости и печали, и не пропускало случая торжественно чествовать своих героев. Так, например, в 1856 году, когда черноморские моряки прибыли из Севастополя в Конштадт для службы на судах Балтийского флота, они были сердечно приветствованы в стенах собрания за дружеским обедом, в подписке на который приняли участие все наличные чины Балтийского флота.
 
      В 1866 году, в помещении Кронштадтского морского собрания состоялся блестящий банкет в честь американских моряков и членов американского посольства, прибывших из Нью-Йорка в Кронштадт на мониторе «Miantonomoh», с г. Фоксом во главе, и с самою симпатичною для русского сердца миссиею. Кронштадтцы тогда ещё живо помнили радушный приём, оказанный нашими заокеанскими друзьями эскадрам адмиралов Лесовского и Попова, неожиданнопоявившимися в 1863 году на рейдах Нью-Йорка и Сан-Франциско; а потому ответный приём отличался восторженным увлечением, и немало способствовал закреплению дружественных отношений между нациями, получив таким образом государственное значение.
      В описании этого банкета, помещённом своевременно в «Кроштадтском Вестнике», об убранстве зала собрания сообщалось нижеследующее: зал морского был роскошно убран флагами, цветами и деревьями. Особенно замечательно и с большим вкусом был декорирован щит во усю стену зала, на котором красовались портреты Вашингтона, Линкольна и Джонсона на фоне из красного сукна, обвитые кругом большими венками из живых цветов и убранные со всех сторонвысокими деревьями. Портрет Государя Императора на противоположной стене также был убран зеленью и осенён штандартами Их Величеств. Не менее роскошно была убрана парадная лестница — лампами, большими канделябрами и цветами. На стене, против входа на лестницу, был поставлен на декорированном пьедестале бюст Петра I-го, а против него среди тропических растений бюст Государя Императора Александра Николаевича. В зале играли два хора музыки: оркестр Лядова, выписанный из Петербурга, и портовый хор. Обед был приготовлен известным петербургским рестораном Дюссо ⁶⁾.
 
      В 1872 году, день 200 летней памяти рождения Петра Великого (30 мая) праздновался в морском собрании роскошным балом, носившим название ассамблеи, в честь создателя русского флота и основателя Кронштадта. На время бала взяты были хранившиеся в кронштадтском морском арсенале бронзовый бюст Императора Петра I, а из зала адмиралтейств-совета Его портрет, для приёма которого накануне торжества ездила в Петербург особая от собрания депутация. Именные пригласительные билеты рассылаемы были всем офицерам морского и сухопутного ведомств, служащим в Кронштадте, с их семействами и с семействами их знакомых. Всё помещение собрания, декоративно украшенное, — имело изящный вид. Ассамблея состоялась в 9 я. вечера при нескольких оркестрах музыки, помещавшихся на хорах, и при многолюдном блестящем составе участвовавших.
 
      В этом же году, художником Тюриным, по заказу старшин, написана была для собрания копия с адмиралтейств-советвкого портрета Петра I-го.
 
      6-го февраля 1877 года исполнилось 75 лет существованию Кронштадтского морского собрания. Этот юбилейный день праздновался моряками в стенах собрания обедом и балом, обстоятельный рассказ о котором был напечатан в N° 16 «Кронштадтского Вестника».
      Как видно из этого рассказа, праздникбыл очень скромный: в тесном семейно-товарищеском кружке собралось немногим более 500 человек, в том числе до 150 дам.
      Внимание всей России в то время было приковано к мобилизованной армии, сосредоточенной уже под Кишинёвом, и ожидавшей мановения Державного Вождя, чтоб исполнить акт исторической задачи русского народа в деле возрождения славянского мира. При армии находились и части морских команд, которые должны были оперировать на Дунае.
      Кронштадтское морское собрание, воспитавшее в своих членах чуткость к настроению русского общества, не могло увлечься своим семейным делом в те дни величавого спокойствия земли, когда Государем принимались последние меры к удовлетворению мирным путём его требований, и к предотвращению пролития крови сынов его.
      А потому семейный обед 6-го февраля 1877 года немногим отличался от обычных четверговых обедов, и бал по окончании его не затянулся далее полночи.
      После провозглашения тостов за драгоценное здравие Государя Императора, Государыни Императрицы и Государя Наследника Цесаревича, старшиною собрания, капитаном I ранга Давыдовым, был сделан доклад о возникновении и развитии собрания, заключённый речью главного командира Кронштадтского порта, вице-адмирала Казакевича, о высоком покровительстве, оказанном собранию Государем Великим Князем Константином Николаевичем, и о неисчислимых милостях, излитых на собрание по предстательству Его Императорского Высочества. Речь шла эта вызвала бурное выражение чувств любви и сердечной преданности обожаемому флотом Генерал-Адмиралу.
      Со всеобщим одушевлением принят был и тост за здравие Его Императорского Высочества Государя Великого Князя Алексея Александровича, готовившегося тогда стать на переправах через Дунай во главе команд фрегата «Светлана» и гвардейского экипажа.
      Следя хронологически за общественными событиями, находившими живой отклик в стенах Кронштадтского морского собрания, нельзя пройти молчанием торжественный приём французских гостей, состоявшийся в 1891 г., когда в Кронштадт прибыла французская эскадра под командою адмирала Жерве. В приёме этом красноречиво заявлена всему свету взаимность симпатий, назревавших постепенно, время от времени проявлявшихся при посещениях портов Франции русскими военными судами, и достигших могучего взрыва энтузиазма в 1891 г., когда Кронштадтское морское собрание с честью послужило России и идее европейского равновесия, явившись точным выразителем воли Царя Миротворца, и чувств всего русского народа, основанных на правильном понимании государственных интересов.
 
      В N° 89 за 1891 год «Кронштадтский Вестник», описывая обед, данный морским собранием 13 июля 1891 года офицерам французской эскадры, говорит: «Мы чувствуем себя бессильными передать те чувства, которыми был проникнут этот поистине роскошный банкет, на котором царствовали искренняя дружба, горячее желание быть приятными нашим дорогим гостям, без малейшей примеси шовинизма, чего-либо вызывающего по адресу кого бы то ни было из посторонних. Не говоря уже об официально и во всеуслышание произнесённых словах, на даже посреди горячих, тёплых братских разговоров дружно слившихся русских и французских моряков, старых и молодых, не было произнесено ни одного слова, которое могло бы покоробить чьё бы то ни было ухо. В этом необычайном такте гостей и хозяев выразилось нечто столь внушительное и серьёзное, что говорило само за себя, и ясно показывало, как накопилась и созрела взаимная симпатия двух наций, интересы которых так близки и общи в настоящую минуту.
      Выразив основную мысль этого праздника, служившего главным образом ответом на многочисленные случаи приветствий и дружеских встреч, сделанных нашим плававшим морякам, мы перейдём к описанию обеда, замечательного во всех своих малейших деталях.
      Начнём с того, что русских моряков, желавших принять участие в чествовании дорогих гостей, было так много, что громадный зал собрания оказался недостаточным, и пришлось накрыть столы в смежных аван-залах. Кроме моряков, к участию были допущены некоторые офицеры сухопутного гарнизона Кронштадта, и приглашены городской голова, и другие почётные гости. Всех приборов было накрыто до 500. Из С.-Петербурга прибыли начальник главного штаба, генерал-адъютант О. К. Кремер, его помощник, контр-адмирал П. П. Тыртов, и много других адмиралов и генералов морского ведомства, и даже отставных моряков. Кронштадтские моряки, свободные от службы, как с эскадры, так и из города, были почти все налицо. Посреди такого громадного общества наши гости представляли сравнительно небольшую горсточку, искусно рассаженную так, чтобы за каждым столом, повсюду были представители славной эскадры, повсюду были представители славной эскадры, красующейся на нашем рейде. Лестница была роскошно убрана тропическими растениями, а зал, скромно, но красиво украшенный национальными флагами, был наполнен благоуханием цветов, расставленных на всех столах в большом изобилии. У каждого прибора лежали красиво отпечатанные программы музыки и хора под управлением г. Главача, и меню обеда с прелестной виньеткой известного художника Каразина, изображавшей два скрещенных военных флага и два вида Кронштадта — Петровскую пристань и гавань с трубой пароходного завода. В отношении кулинарном, обед был также хорош. Мы не будем описывать ни торжественного марша при входе почётных гостей, ни шествия в закуске. Разместились как следует: в центре стола, под скрещенными национальными флагами, сидел адмирал Жерве, имея по обеим сторонам главного командира, вице-адмирала С. П. Шварца, и начальника практической эскадры вице-адмирала Н. И. Казнакова; затем сидели командиры французских судов и наши адмиралы, во главе которых находился генерал-адъютант О. К. Кремер. Далее, за этим же почётным столом сидели экипажные командиры и командиры судов первого и второго ранга. За остальными столами разместились все почие участники обеда. Из музыкальных пьес, оркестр, под управлением г. Главача, исполнил прежде всего увертюру из оперы «Жизнь за Царя», затем грянул марш «Salut a la France», нарочно написанный г. Главачем для этого случая. Тотчас всем участникам обеда были розданы прекрасно отпечатанные экземпляры этого марша. Обе пьесы были покрыты громом рукоплесканий.
      После жаркого бокалы были наполнены шампанским, и главный командир порта провозгласил тост за президента Французской республики. Дружное сердечное, много раз повторённое «ура» было ответом на этот тост, и вслед за тем оркестр грянул французский гимн. Но вот спокойствие восстановилось в зале, и стройная фигура французского адмирала поднялась с места. Симпатичный голос его плавно полился посреди воцарившегося молчания. Адмирал был глубоко тронут, и его волнение отражалось в звуках голоса, но слова были прекрасны, поэтичны и лились от сердца. Он говорил об утреннем посещении эскадры Их Императорскими Величествами, под обаянием того чувства почтительного умиления, которым он был проникнут при виде удивительного сочетания Величия, Силы, Могущества с Царственной простотой и обольстительной прелестью милостивого общения, исполненного радушием и приветом. Под влиянием такого обращения раскрылись сердца моряков французского флота и, выражая их мысли, адмирал Жерве от глубины души провозгласил тост: «за Государя Императора, Государыню Императрицу и весь Царствующий Дом».
      Во время речи царствовала торжественная тишина, но за последними словами раздались громовые раскаты «ура», от которых дрогнули стены собрания. Эти радостные клики, в которых французы принимали самое живое участие, вырвались в раскрытые окна на Екатерининский бульвар, передались гулявшей публике и разнеслись на просторе, сливаясь со звуками народного гимна, исполненного оркестром. После этого тоста, начальник главного морского штаба, генерал-адъютант О. К. Кремер, в прекрасно сказанной на французском языке речи, вспомнил о многих случаях гостеприимства, оказанного нашим судам со стороны французов, упомянул о взаимной симпатии двух народов, и предложил тост за адмирала Жерве, присутствующих моряков французской эскадры и весь французский флот. Тост был встречен самыми одушевлёнными криками «ура», слившимися со звуками марсельезы и горячими возгласами «Vive la France», «Vive la Russie».
      Когда волнение несколько утихло, прочитаны были телеграммы на русском языке от вице-адмирала М. Д. Новикова, начальника практической эскадры Чёрного моря, и на французском — из Транзунда от контр-адмирала Ф. А. Геркена, начальника отряда морского кадетского корпуса, и из Ревеля от контр-адмирала И. Ф. Повалишина, начальника учебно-артиллерийского отряда. По прочтении, по просьбе адмирала Жерве, телеграммы эти были переданы ему, и потому, к сожалению, мы не можем воспроизвести их подлинного текста; скажем только, что во всех этих телеграммах выражались искренние сожаления о невозможности участвовать в чествовании французских гостей, и горячие сердечные приветы им и Франции со стороны наших отсутствующих моряков.
      Глубоко тронутый этими телеграммами, показавшими, что чувствами дружбы и братства одушевлены все представители нашего флота, адмирал Жерве встал со своего места, и в ответ сказал приблизительно следующее: «Выражение дружбы русских моряков, не только здесь находящихся, но и плавающих в других водах, так единодушны и сильны, что я затрудняюсь, что им ответить, чтобы остаться на высоте поднятых чувств. Эта нежная заботливость о нас с первого момента нашего прихода, это разделение обеих эскадр на соответствующие мателоты, и эти корзины цветов, присланные русскими мателотами на каждое из наших судов, — всё это такие выражения дружбы и приязни, на которые я не знал, чем отвечать, а теперь ещё эти телеграммы (адмирал поднял их кверху)! Я отвечу старым французским выражением, кратким, но сильным: «Salut et fratenite»! Адмирал на минуту остановился: громовое «ура» подхватило последние слова, оркестр грянул туш, но адмирал жестом просил остановиться и продолжал свою речь. «Эти слова, милостивые государи, я привёз Вам не только от нас, не только от всего французского флота. Я именем всей Франции приветствую Вас словами «Salut et fratenite»! Теперь, господа, кричите «ура», сколько хотите раз»!
      Восторг в эти минуты дошёл до апогея. Звуки марсельезы сменялись звуками нашего народного гимна; крики молодёжи «Vive la France», «Vive la Russie» висели в воздухе. Но вот опять раздались призывы к порядку, и адмирал Кремер в остроумной речи выразил благодарность французам за все оказанные ныне и прежде проявления дружбы и симпатии, и кончил речь шуткой: «Croyez messieurs, que notre reconnaissance est bien plus profonde que les caux Cronstadt», намекая тем на посадку французского адмиральского корабля на мель при входе на рейд в малую воду.
      Отвечая на эту шутку, адмирал Жерве заметил, что путь к Кронштадту действительно труден, и что надо употребить немало стараний, чтобы достичь до рейда. Но, заметил адмирал, путь на небо, путь в рай ещё труднее, и зато какая награда тому, кто преодолеет все препятствия!
      Вслед за тем, все встали из-за стола и перешли в другой зал пить чай, кофе, ликёры и кушать фрукты и конфекты. Так же состоялось третье отделение концерта оркестра русского Императорского музыкального общества.
      Конец вечера опять проведён был в большом зале, из которого вынесены были столы, расставлены стулья и устроена эстрада для капеллы г-на Славянского. Эта часть праздника была ещё оживлённее. Певицам бросали и подавали букеты и цветы. По временам пениепрерывалось звуками марсельезы и нашего гимна. Оркестр, капелла г-на Славянского и все присутствующие русские и французы пели с большим увлечением. Во многих частях залы появились даже импровизированные дирижеры. Молодёжь обоих флотов ликовала. Маленькие флаги, русские и французские, беспрестанно поднимались и слышались клики «Vive la France», «Vive la Russie»! В исходе двенадцатого часа адмирал Жерве, в сопровождении адмиралов Шварца, Кремера и Казнакова, вышел на улицу, где, несмотря на поздний час, ещё толпился народ, и где тотчас раздались крики «ура» и «Vive la France».
      Адмирал сел на ожидавшую его тройку и, в сопровождении своего начальника штаба, направился на Петровскую пристань.
 
      Так кончился этот прекрасный праздник, данный русскими моряками в честь французских моряков.
      
 

  Портрет Великого Князя Константина Николаевича