|
|
Кронштадтский Совет рабочих, матросских и солдатских депутатов
|
В то время пока в Кронштадте кипели митинги и демонстрации под красными флагами, в далеком тихом, чистеньком швейцарском городе Цюрихе метался и не находил себе места невысокого роста человек с небольшими карими глазами. Это был Ленин, который никогда не бывал в Кронштадте, но имя которого там было почти всем известно.
И вот состоялись выборы. Сначала — Совета рабочих депутатов и Совета военных депутатов, а потом они объединились в Совет рабочих военных депутатов, в состав которого входили представители всех политических партий того времени и было их большинство, а большевики, потрепанные арестами 1916 года, неуклонно собирали свои силы, вели активную и весьма убедительную пропаганду, и депутатам первого созыва приходилось, скрепя сердце, принимать только большевистские резолюции, потому что этого хотел народ.
Постепенно большевистская фракция Кронштадтского Совета становилась более многочисленной и более влиятельной, но Кронштадтский Совет так и не стал полностью большевистским по своему составу.
В апреле 1917 года радостно встрепенулся Кронштадт: Ленин! Ленин возвращается из эмиграции! Наконец-то! Ну, буржуазное Временное Правительство, держись теперь!
Как встречали Ленина на Финляндском вокзале, известно всем. Почетный караул, оркестр... Впервые увидел Ленин вооруженную революционную военную часть, готовую идти за ним в огонь и воду. И сказал небольшую речь, которая заканчивалась пробными словами: «Да здравствует революция социалистическая!» Сказал и сжался: что будет в ответ? А в ответ покатилось под сводами вокзала: «Ур-ра-а-а!». И этот возглас был услышан на площади перед Финляндским вокзалом, запруженной многими тысячами людей и, подхваченный ими, раскатился как гром канонады.
В первые же дни пребывания В. И. Ленина во дворце Кшесинской, где обосновался Штаб партии большевиков, был протянут прямой телефонный провод, соединивший его кабинет с Кронштадтским Советом. А потом, когда большевики перебрались в Смольный, в одной из маленьких комнаток Совета,
справа от парадной лестницы, на втором этаже, устроен был узел связи со Смольным: и радио, и телеграф, и телефон были сосредоточены в этой комнате. Командовал всем этим хозяйством матрос Рянин, который потом стал личным телеграфистом тов. Ленина.
Ежедневно звонил В. И. Ленин в Кронштадт, чутко прислушиваясь к пульсу жизни этого морского гнезда. Без конца вызывал он к себе своих приверженцев, корил их, хвалил, расспрашивал о любой мелочи, предостерегал, колебался в принятии каких-то решений, и каждый раз поражался, встречая добродушную уверенность в своих силах и непоколебимость кронштадтцев. Да, это была сила. И всегда под рукой. Стоило только поднять трубку и сказать:
— Товарищи, нужен отряд в две тысячи штыков...
И сразу же в ответ:
— Завтра будет, товарищ Ленин.
— Нужны орудия...
— Куда доставить, товарищ Ленин?
— Требуется немедленно помощь кораблями...
— Будет исполнено, товарищ Ленин...
В мае 1917 года Кронштадтский Совет сосредоточил в своих руках всю полноту власти. Ему были подчинены и старший морской начальник, и все командиры частей, и городское хозяйство, и промышленность Кронштадта.
Одним из первых в России Кронштадтский Совет установил восьмичасовой рабочий день, а для подростков — шестичасовой, определил размеры зарплаты для рабочих и служащих, принял определенное решение по упорядочению пенсионного дела, ввел контроль над производством, распределением и потреблением продукции, сырья, материалов и продовольствия, организовал охрану крепости и общественного порядка в городе.
Напрасно старались министры-капиталисты во главе с А. Ф. Керенским подчинить своей воле деятельность Кронштадтского Совета, напрасно его комиссары приезжали в Кронштадт для уговаривания и увещевания пролетариев, дорвавшихся до власти. И сам Керенский выступал перед кронштадтцами, но успеха он не имел. А в Кронштадте пошли еще дальше: взяли да и объявили, что каждый пьяница — враг революции и подлежит отправке на фронт. Проституток всех, до одной, выселили вон из города. И никто не пикнул в защиту этих женщин. Но мало того, 17 мая 1917 года кронштадтские депутаты самым решительным образом поддержали лозунг: «Вся власть Советам!» И у себя, на деле, осуществили этот лозунг, провозгласив во всеуслышание: «Единственной властью в городе Кронштадте является Совет рабочих, матросских и солдатских депутатов!»
Чеканный ритм этих слов, бесстрашие и несокрушимость, которым веяло от них, поразили всю Россию. Временное Правительство было ушиблено ими, даже В. И. Ленин засомневался и отчитал кронштадтских руководителей: «Кронштадт — еще не вся Россия... Разве можно так? Вы подвергаете себя риску. Вас же разгромит Временное Правительство». «Ничего, товарищ Ленин, выдюжим... Ничего у них не получится».
Революционный пролетариат России видел в деятельности Кронштадтского Совета образец для подражания. Со всех концов государства, с фронтов империалистической войны, прибывали в Кронштадт многочисленные делегации. И, наблюдая, каков Кронштадт, впитывали в себя то новое, которое вошло в жизнь и стало теперь именоваться «новым режимом». В свою очередь, Кронштадтский Совет формировал отряды своих представителей, и они разъезжались по всей России и всюду на местах помогали создавать Советы рабочих и крестьянских депутатов.
10 октября 1917 года ЦК РСДРП (б), находившийся в подполье, принял решение о вооруженном восстании. И в Кронштадтском Совете была создана Военно-техническая комиссия по подготовке к участию в вооруженном восстании против Временного правительства.
В ночь на 25 октября 1917 года Кронштадтский Совет заседал непрерывно. В часы утра дежурной Кронштадтского Совета была принята телефонограмма:
«Нужна помощь восставшему пролетариату Петрограда».
В это время Петроград был уже в руках восставших, но Временное правительство еще находилось в Зимнем дворце и на что-то еще надеялось.
В семь часов утра над Кронштадтом грозно и величаво прогудел гудок Морского завода. На Якорной площади собрались все: и те, кто шел в Петроград, и те, кто провожал защитников революции. Прозвучали последние слова прощального митинга, и семь тысяч человек, состав Сводного отряда, с музыкой зашагал на Петровскую пристань.
В течение трех часов шла погрузка на корабли. Играл оркестр, провозглашались революционные лозунги. Дул холодный злой ветер, но он не смог охладить мощный душевный порыв людей, идущих на святое дело. Один за другим покидали корабли Среднюю гавань. Через каждые полчаса, как поезда от перрона железнодорожного вокзала, отходили корабли Кронштадтской Революционной эскадры, флагманом которой был минзаг «Амур».
Следует сказать, что руководил подготовкой кораблей к походу и посадкой Сводного отряда — кто бы вы думали? — генерал Козловский, тот самый, которому потом Ленин приписывал инициативу Кронштадтского мятежа! Прекрасный, опытный военный человек превосходно выполнил эту работу, как и всякую другую.
В 15.00 кронштадтцы высадились у моста Лейтенанта Шмидта, заняли, по указанию товарища Антонова-Овсеенко, нужные объекты и сосредоточились в Александровском саду.
21 час 45 минут! Грянул выстрел с «Авроры», и пошли в атаку революционные полки. И в первых рядах шли кронштадтцы. Они же первыми и ворвались в Зимний дворец и арестовали членов Временного правительства. Но Керенского на месте не оказалось: он, в костюме медицинской сестры, на автомобиле под американским флагом, сумел ускользнуть, бросив своих коллег на произвол судьбы.
В два часа ночи в Смольном, в актовом зале, В. И. Ленин торжественно объявил о победе пролетариата.
Кронштадтская революционная эскадра, во главе с минзагом «Амур», благополучно вернулась в Кронштадт. Все радовались, но было немножко и обидно: ведь это «Амуру» было приказано подать сигнал к началу штурма Зимнего и изготовиться к обстрелу оного, если потребуется. Но когда артиллеристы «Амура» начали наводить свои орудия на Зимний дворец, оказалось, что им мешает Исаакиевский собор. Сгоряча они хотели убрать это препятствие. Но тогда товарищ Антонов-Овсеенко энергично вмешался и пресек эту самодеятельность. А если б не это досадное обстоятельство, то мы бы твердили потом: «Амур! Амур!», а не «Аврора! Аврора!». Судьба «Амура» решилась в 1941 году, он был затоплен в Таллине, перед уходом наших кораблей в Кронштадт.
Но взятием Зимнего дворца дело не окончилось. Борьба продолжалась. И на долю кронштадтцев выпало, по поручению В. И. Ленина, главы Советского правительства, биться с войсками Краснова-Керенского, отражая их попытку взять Петроград, ликвидировать белогвардейские мятежи и заговоры, десятками зревшие в Красном Питере... А потом началась Гражданская война, наша, Российская. И Кронштадтский Совет все свои силы направил на организацию отпора белым силам, на защиту завоеваний Великого Октября,
Красные победили белых. И продержались у власти 73 года, тогда как Парижская коммуна просуществовала 73 дня. Теперь мы опять страна капиталистическая. Но — живут в сознании людей мечты о справедливости, о свободе, о братстве. А это означает, что борьба не окончена. Борьба за победу благородных идей — продолжается.
О тех далеких днях, когда Кронштадт был в центре событий всемирно-исторического значения, напоминает мемориальная доска, открытая к пятидесятилетию победы Советской власти.
Но стоит в одной из гостиных нынешнего Кронштадтского Дома офицеров белый рояль — свидетель былого... По преданию, Анатолий Железняков, командир одного из кронштадтских отрядов, штурмовавших Зимний дворец, пробегая по анфиладам роскошных залов, приметил этот музыкальный инструмент, подивился на него и, недолго думая, приказал вынести его из дворца и погрузить на какой-то буксир, стоявший поблизости, у пристани дворцового подъезда.
А потом на могучих матросских плечах проследовал трофейный рояль по улицам Кронштадта и нашел свое место в интерьере бывшего Кронштадтского Морского собрания.
Лидия Токарева
Статья из газеты «Кронштадтский вестник» № 1 от 13.01.2006 г.
|
|
|
|
