|
Устройство регулярного, бесперебойного и надежного сообщения между островом Котлин и материком было для царя Петра Алексеевича делом первостепенной важности. Не так уж велико расстояние между ними, но ведь это же — море… Вот и приходилось преодолевать это пространство летом — по воде, зимою — по льду. И каждый их этих способов имел свои недостатки и свои достоинства. Но лучше все же было в теплое время года: и дешевле, и быстрее, и безопаснее и — больше. Известно, водный путь всего выгоднее.
И начал Петр Алексеевич искать место, где быть пристани. Сам он поселился на территории нынешнего Летнего сада и повелел строить гавань поблизости.
Первоначальная гавань, с причалами, была совсем небольшой, буквально в нескольких шагах от дома царя Петра Алексеевича. Туда и прибывали грузы, там и высаживались войска и работные люди, прибывавшие из многих уголков России. Но вскоре стало в Котлинской гавани очень тесно, да и обстановка изменилась к лучшему: швед был побит под Полтавой! На Балтике теперь будет решаться исход Великой Северной войны! И вот, засучив рукава, царь Петр Алексеевич берется за топор, чтобы флот строить, а к строительству гаваней на острове Котлин приставил английского инженера Эдуарда Лейна. И когда, спустя несколько лет, представлял он царю новые, выстроенные им просторные гавани с тумбами для швартовки кораблей, сам довольный своей работой и видя, как радуется его заказчик, не удержался и сказал: «Конюшня готова, Ваше Царское Величество. Не хватает только лошадей!» На что царь ответил: «Об этом уж я позабочусь!»
Вот так и появились знаменитые кронштадтские гавани… И первые годы восемнадцатого века вся морская жизнь сосредоточена была в них, хотя это было крайне неудобно для местного населения.
И вот, в 1748 году, последовало, наконец, распоряжение о выборе для Торговой пристани места за Петербургскими воротами… Сначала пристань была казенной, то есть она принадлежала государству и служила только для местных нужд. Здесь приставали небольшие парусные суда, баржи, рыбацкие лодки, плоты. Пассажирских судов, как таковых, просто не было. И перебраться через море можно было только с оказией, по договоренности, на каком-нибудь судне. А потом пустили небольшие парусные суда, пассажботы, а там и первые пароходы пошли, преодолевавшие расстояние до столицы с «невероятной быстротой», за каких-то три с половиной часа! И, конечно, всегда можно было нанять лодочника, который за гривенник, готов был в любую погоду перевезти своего любезного пассажира куда угодно, хоть в Ораниенбаум, хоть в Петергоф, хоть в Стрельну, хоть на мыс Лисий Нос или довезти до самого Питера.
Позднее, со введением нового Городового положения (1870 г.) торговая пристань перешла в компетенцию Кронштадтской Городской Думы и стала использоваться владельцами частных Пароходных обществ. Естественно, что в связи с этим пристань была перестроена и оборудована соответствующим образом и рассчитана на обслуживание большого количества пассажиров: город Кронштадт к этому времени представлял собою крупный промышленный центр и насчитывал около шестидесяти тысяч жителей.
Теперь бывшая Торговая пристань представляла собою обширный деревянный, крепко срубленный помост, утвержденный на сваях, вбитых в дно моря, с вокзалом и его службами и необходимыми бытовыми удобствами.
18 (30) июля 1880 года состоялась пышная церемония освящения новой городской пристани, которая теперь стала называться Петербургской пристанью. А когда в 1914 году Санкт-Петербург был переименован в Петроград, то и пристань стала называться Петроградской. Десять лет спустя город на берегах Невы был переименован в Ленинград и пристань тоже стала Ленинградской.
Ленинградская пристань функционировала только в летнее время и поэтому в просторечии именовалась она Летней пристанью, хотя навигация иногда начиналась еще в конце апреля и продолжалась до конца октября. И только тогда, когда ледовая обстановка была очень сложной, пароходы отправлялись и швартовались у Рыбных Рядов (Купеческая гавань).
Но теперь Ленинградская пристань, как таковая, не существует более. Старая, старая пристань, одна из самых ярких достопримечательностей Кронштадта, можно сказать, символ нашего города, самый морской уголок нашего морского острова…
И не подъезжают теперь сюда автобусы, переполненные пассажирами, и не стучат каблуками вечно спешившие полчища пассажиров… Да, бегали кронштадтцы, почти два столетия бегали, неслись куда-то. И пароходы, шлепая плицами громадных колес и густо дымя широкими трубами то и дело — то швартовались, то снимались со швартовых. И теперь никто и ничего. И только волны по-прежнему бьются о просмоленные сваи, да снег наметает пышные высокие сугробы на белые доски помоста.
История Ленинградской пристани полна интереснейших событий, каждое из которых было заметным явлением в жизни государства российского и в процессе развития технического прогресса. Первый рейс парохода был осуществлен осенью 1815 года. И куда же направился этот пароход-новинка? Конечно же, в Кронштадт! А потом все эти колесные пузатики, пыхтящие и дымящие. Где их чаще всего можно было встретить? Ну конечно же, на пути в Кронштадт или в Санкт-Петербург!
Пароходство по Финскому заливу было развито широко и охватывало множество пунктов побережья.
Вот, например, линия Петербург-Кронштадт. Будем считать, что это коммуникация — самая главная для жителей Кронштадта. В 1906 году ее обслуживали товаро-пассажирские пароходы Кронштадтского пароходства «Луна», «Заря», «Русь», «Утро», «Луч», «Царевич». Все они приставали в Санкт-Петербурге на реке Большая Нева, близ бывшего завода Берда, того самого, где был построен первый пароход в России. Многие кронштадтцы помнят ту пристань на Васильевском острове.
Для пассажиров помещения разделялись на Первый и Второй класс. Это, по всей вероятности, делалось и для того, чтобы люди разного воспитания не перемешивались, а держались вместе, не отравляя радости путешествия друг другу бестактностью и грубостью. Предусмотрены были и абонементные книжки для удобства пассажиров.
Принимались для перевозки и товары. К ним относились различные вещи, мебель, лошади, экипажи и прочее имущество. Все это можно было отправить и в Кронштадт, и в Ораниенбаум со всех пристаней Кронштадтского Пароходства. Пассажиры могли ехать из Санкт-Петербурга до Ораниенбаума и обратно, или из Ораниенбаума до Санкт-Петербурга с пересадкой в Кронштадте.
Что касается линии Ораниенбаум — Кронштадт и обратно, то она обслуживалась Товариществом Пароходного сообщения между Кронштадтом и Ораниенбаумом.
Кроме этих пароходств, непосредственное отношение к Кронштадту имела Приморско-Сестрорецкая железная дорога. Поезда этой дороги шли от Новой Деревни через Коломяги, Озерки, Лахту на Лисий Нос, где была пристань для пароходов, ходивших в Кронштадт и обратно. Затем, высадив пассажиров, следовавших в Кронштадт, поезд шел на Горскую, Сестрорецк, Курорт…
А ведь как это было удобно! И для дачников, и для деловых людей, и для военных.
Далее следует рассказать о пароходстве по Балтийскому морю и его заливам и притокам. Ходили пароходы систематически, десятилетиями в Гельсингфорс, в Гангут, Гулль (Англия), Копенгаген (Дания), Ревель, Штеттин (Германия), в Ригу. А также и по Неве, по Ладожскому озеру, по реке Свири, по Онежскому озеру, по реке Волхов, по озеру Ильмень, по реке Сяси, по реке Луге, по реке Оредеж, по Псковскому озеру, Чудскому озеру и по реке Эмбах…
И совсем не составляло труда, при желании, выбраться из Кронштадта и пуститься в Северное море через Ригу, Аренсбург, Моонзунд, Гапсаль, Балтийский порт. А там рукой подать и до Лондона! Чудесная география!
Вот что значит жить на море. До всего близко. И ездили люди, и путешествовали, обогащая себя новыми знаниями и впечатлениями.
После революции 1917-го вся эта стройная система водных коммуникаций была нарушена. Остались у кронштадтцев только два пути по морю: Ленинград и Ораниенбаум. Долгие годы пассажиров все еще обслуживали упоминавшиеся уже пароходы-старички, переименованные в «пятилетку», «Петр Аммерман», «Краснофлотский» и в другие имена. Потом появились белые, как снег, теплоходы. Они преодолевали расстояние от Кронштадта до Ленинграда за два часа. Но в салонах их было очень уютно. На Ломоносов ходили теплоходы типа «Ом». Зимою, когда можно было, перебирались через море на буксирах. Здесь было и тесно, и холодно, но — деваться некуда, надо было терпеть.
И вот, вдруг, появились у нас «Метеоры». Легкие, быстроходные суда. Птицей неслись они по волнам и за каких-то тридцать пять минут человек попадал прямо в центр Ленинграда, на Макаровскую набережную! Это было сказочно. И сама поездка была истинным блаженством, и все дела можно было так легко устроить. Совсем другая жизнь наступила для кронштадтцев. И казалось, что так будет всегда. Но и эту радость отняла судьба. С наступлением новых экономических отношений невозможно стало пользоваться «Метеорами»: слишком дорого стоили билеты! И исчезли «Метеоры»… Но появилась дамба. Казалось бы, хорошо. По морю, яко по суху, можно путешествовать теперь. Но разве сравнить просторный, спокойный салон «Метеора» с его удобными креслами с салоном автобуса, где пассажиров, как сельдей в бочке… И с грустной улыбкой вспоминают кронштадтцы беленькие «Метеоры» и то блаженное время, когда резво бегали эти кораблики по морю.
В те времена были разрешены экскурсии по Кронштадту. И люди стремились увидеть этот истинно морской город, знаменитый на весь мир. До двухсот тысяч экскурсантов в год посещали наш родной город.
А когда в воинских частях готовилось торжество принятия присяги, то на улицах Кронштадта появлялось множество приезжих. И это было очень заметно. И все знали — родственники приехали в гости, на праздник.
Благодаря хорошо налаженному сообщению, все эти массы народа свободно перемещались с одного берега на другой, как зимой, так и летом.
Теперь у нас осталась только одна пристань для пассажиров, едущих в Ломоносов, — Арсенальная пристань. А те, кому нужно на северный берег Финского залива, едут по дамбе.
Как сократились перевозки по морю! Что виной этому? Стремление заработать на транспортировке пассажиров и грузов. Вот в этом и кроется ошибка! На острове Котлин не работают законы рынка. С него взять нечего. В него надо вкладывать средства, чтобы люди могли здесь жить по-человечески. А если этого не делать, то и людей, особенно такую массу, держать на острове нельзя. Пусть живут на Большой Земле те, кто не имеет отношения ни к флоту, ни к промышленности Кронштадта. Тогда и люди не будут мучиться, и экономия составит крупную сумму.
Лидия Токарева
Статья из газеты «Кронштадтский вестник» № 5 от 04.02.2005 г.
|
|
|
|
