|
|
Кронштадтский морской яхт-клуб
|
Слева от Ленинградской пристани, на берегу моря, находится небольшое двухэтажное здание, очень аккуратненькое, к которому примыкают пирсы, сараи и прочее хозяйство. Это и есть территория яхт-клуба.
Делать нечего… рассказ о нашем яхт-клубе приходится начинать, опять же, с царя Петра Алексеевича. Это с его «легкой» руки стали в России заниматься водным спортом. А что же такое - водный спорт? Это не работа как таковая, а всего лишь приятное и полезное для здоровья занятие, упражнения, тренировки в совершенствовании управления парусами, это - игры на воде, состязания в скорости, в искусстве мореходного дела. Вот так однажды и возник клуб любителей гребного и парусного спорта. Такие клубы в свое время появились в Англии, недаром же эта страна считалась владычицей морей. Кстати, члены клубов назывались тогда «клубистами». А потом и в других странах появились клубы и «клубисты».
Наш Петр Алексеевич, будучи в Голландии и в Англии, нагляделся на все эти морские забавы и по-настоящему увлекся водным спортом. А вернувшись домой, стал со свойственной ему энергией пропагандировать гребной и парусный спорт среди своих подданных. Даже мосты через Неву запретил он строить, чтобы принудить жителей новой столицы преодолевать водные пространства на лодках и яхтах. Сам старался как можно чаще демонстрировать прелести парусного спорта, лавируя у всех на виду, даже в очень бурную погоду, на своем суденышке, вводя в страх наиболее впечатлительных петербуржцев.
Даже флот особый появился у царя Петра Алексеевича, состоявший из частных парусных судов, владельцы которых обязаны были по сигналу собираться на Невском рейде и, во главе с державным командующим, заниматься всякого рода экзерцициями, после чего следовала церемония парада, и все садились за пир. Называлось все это Невским флотом. И один Бог свидетель, как костерили участников этих мероприятий мирные обыватели города Санкт-Петербурга.
Но сам царь Петр Алексеевич был неутомим в своем увлечении и никогда не упускал случая прокатиться на яхте или на буере. А буер - это небольшое одномачтовое суденышко или сани для езды под парусом на льду. При попутном ветре буера неслись со скоростью около семидесяти верст в час. Ох, как это было по душе неугомонному русскому царю! А уж покататься на буере зимой и летом было где - море-то под боком.
В анналах истории Кронштадта сохранилось предание о том, как однажды во время дипломатического приема к пристани Летнего дворца подогнали новенький буер, доставленный из Голландии. Царь Петр Алексеевич, воспламенившись, прервал церемонию и пригласил дипломатов прокатиться до Кронштадта и там «обмыть» новинку. Увы, этикетом запрещено употребление в разговоре с коронованной особой слова «нет». И дипломаты неуклюже расселись по узеньким банкам крохотного суденышка.
Пока светило солнышко и было тихо, путешественники чувствовали себя спокойно. Но вот на горизонте показалось темное облачко, засвистел ветер, море покрылось белопенными валами, и началась качка. Пассажиры царского буера позеленели. И старший из них намекнул царю, что, дескать, не мешало бы свернуть к Петергофу. Но услышал в ответ: «Не бойсь!».
Дальше стало еще хуже. Буер швыряло как щепку и почти захлестывало. С мольбой смотрели пассажиры на своего капитана, а тот только посмеивался да покрикивал на своих матросов, которые ловко и споро управлялись с парусами.
И тогда, почитая себя на краю гибели, старший из дипломатов, еле-еле преодолевая чувство страха, почтительно обратился к царю: «Ваше Величество, если мы погибнем, в чем я уже не сомневаюсь, Вам придется держать ответ перед моим государством». Матросы прыснули в рукав, а царь тоже не удержался от смеха: «Ну, если мы тут все потонем, - ответствовал он, - то и отвечать будет некому».
Впрочем, ветер вскоре утих, море успокоилось, и солнышко засияло. А тут и Кронштадт вдруг встал сам собой, прямо из моря. Отдохнув и пообедав, путешественники тронулись в обратный путь. И опять увидели они подозрительное темное облачко на горизонте. Но на сей раз никто из них даже внимания не обратил на грозную примету. На сей раз все обошлось, но так бывало не всегда.
Самым первым яхт-клубом в России был Санкт-Петербургский. И он, конечно, был самым лучшим, так как находился под покровительством Императора, следующим стал наш, Кронштадтский. А потом яхт-клубы пошли по всей стране. При Кронштадтском яхт-клубе существовала Парусная школа, где желающие могли учиться морскому делу. Надо сказать, что людей, увлеченных парусным спортом, в Кронштадте было очень много. Были среди них не только представители высшего общества, но и все те, кто стремился к образованию, к развитию своих способностей, к здоровому образу жизни, кто хотел получить ту или иную специальность. Все эти люди, даже самого простого звания, могли отыскать для себя здесь хорошее общество и благородное занятие.
Так шли годы: подготовка к сезону, участие в соревнованиях, учеба. Многим людям это было величайшим утешением в их жизненных невзгодах. Но грянула Революция, и все изменилось. Многим стало не до парусов, и яхт-клуб прекратил свою деятельность.
И только в 1922 году командованием Морскими силами Балтийского моря был издан приказ: на базе бывшей Парусной школы организовать Кронштадтский Морской яхт-клуб имени Лейтенанта Шмидта. В приказе особенно подчеркивалось, что созданием яхт-клуба обеспечивается дальнейшее развитие парусного спорта среди трудящихся города Кронштадта.
Остатки бывшей флотилии яхт-клуба насчитывали четырнадцать судов. Среди них были и крейсерские яхты, и шверботы, и более мелкие суда. Гордостью Кронштадтского Морского клуба стала крейсерская яхта «Утеха», капитально отремонтированная и вступившая в строй в 1929 году, непременная участница всех крупных спортивных соревнований и неоднократная победительница, увенчанная лаврами.
Также успешно развивался в Кронштадте и буерный спорт, в его летнем и зимнем варианте. В ходу стало катание на финских санях, на которых, если приделать парус, хотя бы и совсем маленький, можно было мчаться по ледовой глади с необыкновенной скоростью, что приводило в восторг кронштадтских мальчишек. В Кронштадте в каждой семье имелись финские сани. А если их не выносили на улицу, то это означало, что данная семья приехала откуда-то издалека. Если эта семья хотела обрести кронштадтское лицо, то глава ее обязан был позаботиться, чтобы финские сани были… И как же радовался новоприезжий подросток, когда он катал кого-нибудь на своих собственных, непохожих на другие, финских санях.
Двадцать лет мирной передышки пролетели как оно мгновение. И вновь пришла война в наши края. Из яхтсменов Кронштадтского Морского клуба сразу же был сформирован боевой отряд, охранявший ближайшие подступы к острову Котлин. Некоторые воспитанники яхт-клуба стали командирами катеров Краснознаменного Балтийского флота или были членами экипажей катеров различного назначения.
Сомкнулось блокадное кольцо. И там, на западе, в районе острова Лавенсаари, проходила Линия Дозора. Цепочкой по двое стояли наши катера вдоль этой Линии. Это была самая западная точка всей обороны Советского Союза!
Немцы и финны непрерывно атаковали Линию Дозора, обеспечивая себе при этом десятикратное превосходство в силах. Были схватки, когда на два наших катера нападали двадцать три неприятельских; на два наших катера - четырнадцать неприятельских, на два наших катера - десять неприятельских… Фашистам помогала их авиация, которая тогда господствовала в воздухе. И приходили наши катера в Кронштадт с пробитыми бортами, с обгорелыми мачтами, с палубами, залитыми кровью, с приспущенными флагами. И снимали с катеров раненых и убитых. Но другие катера, на смену им, шли в море и занимали свои позиции на Линии Дозора. Ни на йоту не сдвинулась эта Линия со своего места и держалась вплоть до того времени, пока Советская Армия не перешла в решительное победоносное наступление, и флот наш двинулся вперед, на запад!!
В первую блокадную зиму, когда море покрывалось толстым слоем льда, опасность нападения и на Кронштадт, и на Ленинград с запада резко возросла. Однажды была проложена лыжня, которая вела из Петергофа к Морскому каналу, к Южному фарватеру. Не ожидали этого финны, спускаясь на лед и подкрадываясь к Форту Первомайскому, который был к ним ближе всех. Неприятель старался как можно тщательнее прощупывать нашу оборону.
Вот тут-то и пригодились бывшие спортсмены Кронштадтского Морского клуба. Они, как никто, знали, что такое морские льды, их нрав, все их капризы и «хитрости». Пришлось создавать ледовую оборону: теперь сухопутный фронт удлинился на десятки километров!
На лед вышли отряды на лыжах и буерах. Если бойцов-лыжников можно было как-то обуздать огнем, то с буеристами немцы ничего не могли поделать: со страшной быстротой, как белые тени на белом снегу, проносились крылатые сани в самых разных направлениях, поддерживая связь с островами, которые находились в наших руках: с тем же Лавенсаари, с Соммерсом, с Малым Тютерсом, Большим Тютерсом, Сескаром и другими.
Незаменимыми были буера в разведке. Вихрем проносясь под самым носом у врага, буеристы видели многое. И бесценные сведения сразу же ложились на штабные столы. А подбить буер, уничтожить его - было совершенно невозможно: непредсказуемы были пути буера и его зигзаги на гладком, отполированном морозными ветрами ледяном поле. Столь искусное владение тайнами буерного спорта вырабатывалось годами, если не столетиями.
В мирное время многие воспитанники Кронштадтского яхт-клуба стали капитанами крупных судов, мастерами спорта, специалистами морского дела и с большой пользой трудились во имя морского могущества нашей Родины.
В 1971 году яхт-клуб был передан командованию Кронштадтского Морского завода. Это было хорошее время - клуб стал центром парусного спорта всего Кронштадта. Он располагал десятками судов. Любителям парусного спорта было где развернуться. Они участвовали во многих состязаниях и занимали неоднократно призовые места. Открывшиеся возможности способствовали процветанию парусного и гребного спорта в Кронштадте.
События последних лет наложили свою ретушь на жизнь наших «клубистов» и тех, кто дружил с ними. И ретушь эта, надо сказать, чернее китайской туши. Многих привлекает наш яхт-клуб. Уж больно хорошее местечко тут для занятий парусным спортом: и море, и гавань, и Питер почти рядом. И скромный Кронштадтский яхт-клуб, наверное, станет Международным… Ну что ж, море - большое, места, наверное, всем хватит…
Фамилии наиболее заядлых яхсменов были всем известны в Кронштадте. И одна из них даже вошла в поговорку. Яхтсмен Шишкин, видимо, поспорил, что он на очередном соревновании всех «обставит» и первым придет к финишу. Видимо, какой-то приемчик вознамерился применить по секрету ото всех.
Но каково же ему было, когда он на финише услышал: «Привет, Шишкин!»
Хохот был, поистине, кронштадтский: сначала хохотали друзья и товарищи Шишкина, а потом и весь город. И на долгие годы вошла в жизнь Кронштадта эта знаменитая фраза. Бывало, только слышалось: «Привет, Шишкин!».
И все можно было выразить в этих словах - и радость, и удивление, и огорчение, и недоумение, и подначка. Жила эта подлинно народная поговорка и до войны, и во время войны, и после. Только теперь стали забывать люди о промашке бедолаги Шишкина…
Лидия Токарева
Статья из газеты «Кронштадтский вестник» № 13 от 01.04.2005 г.
|
|
|
|
