Л. И. Токарева

Экскурсия по городу с Лидией Токаревой и «Кронштадтским вестником»

Статья из газеты «Кронштадтский вестник» № 25 от 18.06.2004 г.

В середине ХИХ века на смену белоснежным парусам пришли дымящие железные трубы. Флот стал паровым, железным, и, конечно, потребовались специалисты трюмного и кочегарного дела. 28 апреля 1868 года в Кронштадте открылась Школа кочегаров на Павловской (ныне Флотской) улице. В 1885 году это учебное заведение было преобразовано в Машинную школу Балтийского флота, а в 1905 на улице Петровской был выстроен целый комплекс зданий — с учебными классами, с машинными залами, с мастерскими. Одно из помещений — одноэтажный корпус с громадным полукруглым окном — даже представляло собою — в подлинном виде — кочегарку большого военного корабля с действующей моделью котла. Здесь все было по-настоящему: пылали топки, гудели форсунки, летел уголь в ненасытную огненную пасть. Так молодые новобранцы, получив необходимую теоретическую подготовку, овладевали своей профессией практически.
      Затем следовало учебное плавание на военном корабле, после которого надо было сдать экзамены — как по теории, так и по практике. Тех, кто показывал хорошие результаты, распределяли на службу по боевым кораблям.
      При отборе новобранцев в Машинную школу, предпочтение отдавалось крепким и сильным, ведь работа в кочегарке, погрузка угля требовали больших усилий, и не все могли их выдержать. Воспитанники Машинной школы много читали, и не только техническую литературу, но и нелегальную, а посему многие из них отличались свирепой политичностью и неуемной активностью. Достаточно привести несколько фамилий воспитанников этой школы, чтобы понять, чем дышало это учебное заведение.
      В 1908 году мичманом Машинной школы был большевик В. Л. Панюшкин, это именно го жизнь послужила сюжетом для кинофильма «Мичман Панин». Матросом Машинной школы в 1905 году был М. И. Мартынов. С 1914 года в Машинной школе служил Ф. В. Громов, бывший участником многих исторических событий своего времени. Легендарный матрос Железняков был принят на флот в 1915 году. Это он командовал одним из отрядов, штурмовавших Зимний дворец в октябре 1917 года и по указанию Ленина разгонял Учредительное собрание, чем ознаменовалось начало господству большевизма в России. Матрос Машинной школы Н. В. Второв, после взятия Зимнего дворца, был назначен первым его комендантом. И, наконец, следует привести имя П. Ю. Хохрякова, который прославился как лучший оратор Якорной площади и превосходный агитатор. Именно он, будучи членом Уральского совета, доставил в 1918 году семью Императора Николая II из Тобольска в Екатеринбург — место последнего пристанища царственных мучеников. Здесь учился машинист 1-й статьи крейсера «Аврора А. В. Белышев, подавший команду «Огонь» 25 октября 1917 года. Этот выстрел, прозвучавший над Петроградом в 21.45, и был сигналом к началу штурма Зимнего дворца. Имя Э. А. Берга — одного из 26 бакинских комиссаров, погибших в 1918 году в песках Красноводска — также связано с этим учебным заведением. Многих матросов Машинной школы знал Ленин.
      И само здание школы — памятник революционных событий. Осенью 1906 года в этом здании состоялся громкий судебный процесс над участниками второго кронштадтского восстания. На скамье подсудимых находилось 2500 человек. 19 из них были приговорены к смертной казни, 26 — к каторге, 617 — брошены в тюрьмы, в крепости, в арестантские роты.
      Почти месяц продолжалось судебное разбирательство. Заключенные содержались в подвалах Машинной школы и в казармах на соседней улице.
      По Обводному каналу курсировали полицейские катера, многочисленные казачьи разъезды наблюдали за порядком в городе. Со всей России съехались тогда в Кронштадт родные и близкие арестованных. День и ночь у стен Машинной школы стояли массы народа. Слышались рыдания женщин, тяжелые вздохи мужчин, и отовсюду неслись проклятия царизму.
      Отсюда, в черных каретах, осужденные на смерть были вывезены в загородную часть острова Котлин и там расстреляны, а тела в районе Толбухина маяка были брошены в море. И случилось так, что волны пригнали утопленников к петергофскому берегу. В шесть часов утра, во время прогулки, император Николай II заметил какие-то черные просмоленные мешки, плывущие по волнам. Он вызвал стражу и приказал вскрыть эти мешки. И когда они были распороты, глазам присутствующих предстали тела матросов. Царь молча отвернулся и ушел. На запрос был дан ответ, что утопленники — это матросы, казненные по суду…
      25 октября (7 ноября) 1917 года, в составе кронштадтского сводного отряда, отправился в Петроград и более чем полуторатысячный отряд матросов Машинной школы Балтийского флота. Именно они первыми и ворвались в Зимний дворец и арестовали Временное правительство. Случилось так, что при выходе из подъезда Зимнего дворца народ с воем и ревом кинулся на злосчастных министров, и матросы Машинной школы, опасаясь самосуда, прикрыли их своими телами и стали штыками отбиваться от зачинщиков расправы.
      Машинная школа Балтийского флота продолжала готовить специалистов своего профиля ив советские годы. Это были замечательно подготовленные кадры. Великая Отечественная война богата примерами отличной службы моряков, обученных в стенах этой школы. Многие выдающиеся деятели нашего Военно-морского флота начали свой боевой путь именно отсюда.
      После Великой Отечественной войны Машинная школа превратилась в Морской техникум. Здесь, по желанию, могли учиться призванные на службу во флот молодые люди. Но они потом обязаны были в обязательном порядке отслужить три года и после службы считались специалистами запаса. В том классе, где была когда-то модель парового котла корабля, сделали бассейн. Там ученики Водолазной школы Балтийского флота овладевали специальностью.
      С годами затихла жизнь бывшей Машинной школы. Новая техника сменила старые механизмы. Не стало видно людей в морской форме вокруг старинного этого здания.
      В годовщину штурма Зимнего дворца, по решению Кронштадтского совета, улица Петровская была переименована в Октябрьскую. Недавно этой улице было возвращено ее прежнее название.

Швейная фабрика Кронштадтского военного порта

      Для снабжения армии и флота одеждой еще со времен Петра Великого существовали в Кронштадте портняжные цехи. Это были узко-корпоративные организации, имевшие свой устав и даже флаг.
      Затем появилась в Кронштадте и Портовая Швальня (портняжная мастерская). 14 ноября 1861 года в огромном здании на территории Пароходного завода было освящено новое промышленное предприятие Кронштадтского Военного порта.
      Если встать спиною к саду Металлистов и лицом к ограде Морского завода, то можно увидеть фронтон (часть стены, ограниченная двумя скатами крыши) этого огромного старинного здания. Фронтон украшен был некогда изображением государственного герба России, потом этот герб был сбит и на его месте появился герб СССР. Внизу цифра: «1861» — год основания фабрики.
      В портовой швальне работали вольные портные. На 1 января 1862 года в швальне было 102 наемных мастеровых. Условия труда были сложными: 16-часовой рабочий день, ручной труд, мизерная плата, которой хватало только на пропитание, но зато выдавались заработанные деньги вовремя.
      Постепенно развивалось производство. Кроме форменной одежды для моряков, на Швейной фабрике Кронштадтского военного порта стали делать все: и матросские воротники, и матросские ленточки с золотым тиснением на них, и ремни с медными бляхами, и флотские ботинки, и сапоги с голенищами. Был и цех индивидуального пошива, где шили форменную одежду для офицерского состава. Что касается ремней с медными бляхами, то о них следует сказать особо: они были не только форменным атрибутом моряков, но и оружием ближнего боя. Матросский ремень, намотанный на правую руку, был страшнее штыка. Немецкие врачи отмечали, что черепа, пробитые матросскими бляхами, не заживают! Наш профессор Вишневский в своих воспоминаниях описывает пленных немцев, которых привозили к нему для консультации по поводу травм, нанесенных в схватках с бойцами советской морской пехоты. И профессор Вишневский, осматривая немецкие проломленные черепа, дивился силе и сокрушительности ударов куском меди, прикрепленной к сыромятному ремню. И он был полностью согласен со своими немецкими коллегами, выносившими столь мрачный прогноз раненным столь необычным оружием.
      Швейная фабрика Кронштадтского военного порта была истинным благодеянием для Кронштадта: здесь, когда появились швейные машины, могли работать женщины! А сколько их, больных, инвалидов, многодетных матерей, вдов, нуждались в заработке.
      Каждую вещь (шинель, бушлат и пр.) шили индивидуально — от и до. Рядом с машиной у каждой мастерицы находилась особая подставка для подогрева утюга, наполненного раскаленными кусочками древесного угля. Сквозь отверстия в утюге все время тянулся синий дымок. Запах угарного газа заполнял полутемное помещение. Но стрекотали ножные машины, и под наметанным глазом ложилась на сукно ровная, красивая строчка. Контроль военного представительства был очень строг и не допускал ни малейших отклонений от нормы.
      Революционная пропаганда находила в лице работниц Швейной фабрики идеальных слушательниц. Здесь охотно читали листовки, прокламации, брошюры и прочие нелегальные издания. Многие работницы Швейной фабрики стали активными участницами исторических событий, потрясших Россию. Они были и комиссарами, и пропагандистками, и пулеметчицами, и сестрами милосердия. А когда вновь пришел мир на нашу многострадальную землю, уцелевшие в кровавой буре швейницы вернулись в родные стены Швейной фабрики.
      В первые годы после революции и гражданской войны, труд на Швейной фабрике был преимущественно ручным. В закройном цехе пользовались ручными ножами, и все также возле каждой мастерицы на специальных подставках стояли тяжелые утюги. То же плохое освещение и отсутствие вентиляции. А продукции требовалось все больше: флот Советской России возрождался, и требовалось одевать и обувать матросов Балтийского, Черноморского и Северного флотов.
      С 1924 года началась механизация производственного процесса. Первая трансмиссия была установлена на сорок швейных машин с одним электромотором, но в это же самое время каждая портниха работала индивидуально. Позднее стали работать по отдельным операциям. Перед началом Великой Отечественной войны появились электрические утюги, прессы, станки, и производство выросло, непрерывно совершенствовался трудовой процесс. Сложился и коллектив Швейной фабрики. Это был контингент прекрасных специалистов — добросовестных, дисциплинированных и самоотверженных. Работали здесь годами, проходя ступеньку за ступенькой к вершинам мастерства.
      В 1940 году, когда главной базой Балтийского флота был Таллин, там вступил в строй огромный комбинат, предназначенный снабжать одеждой и обувью военных моряков, и тогда стал вопрос о закрытии Швейной фабрики в Кронштадте. Но командование не решилось на это. Закрыть фабрику не трудно, но куда денутся пятьсот швейниц Кронштадта? Где они найдут себе работу в маленьком, отрезанном от мира Кронштадте, о котором шутники говорили, что это единственный город в Советском Союзе, в котором сохранилась безработица?
      Хорошо подумав, военные все же сохранили Швейную фабрику, хотя и уменьшили масштабы производства. А через год выяснилось, как хорошо, что они приняли такое решение. Началась война. Таллин пришлось оставить, весь флот вновь укрылся в Кронштадте, и потребовались не только предметы обычной одежды моряков, но и в громадном количестве комплекты ватников с ватными брюками, белые балахоны, в которые облачались бойцы ледовых дозоров и фронтовые части в зимнее время.
      Задания командования Ленфронта следовали одно за другим. Многие операции вообще раньше не приходилось выполнять, но работницы Швейной фабрики делали все. Они сполна узнали трудности блокады, хоронили своих родных и близких и сами умирали от голода, но, вопреки всему Швейная фабрика работала. Невозможно измерить вклад кронштадтских швейниц в дело обороны Ленинграда, хотя сама Швейная фабрика осталась в тени таких гигантов как Морской завод, Военный порт, Арсенал, и поэтому не была отмечена правительственными наградами. Но многие ее работницы были награждены орденами и медалями.
      Ныне Швейная фабрика реконструирована и снабжена новейшим оборудованием. Новые условия жизни требовали и новых условий организации труда. И, отпраздновав свое 125-летие, бывшая Швейная фабрика Кронштадтского военного порта стала филиалом Ленинградского производственного швейного объединения «Маяк». И наряду с флотской одеждой, стали здесь шить и гражданскую, и даже на импорт. Как приятно было услышать, что когда в Финляндию поступили для продажи первые куртки, изготовленные швейницами Кронштадта, финские покупатели были удивлены необыкновенным качеством работы. Такой чистоты линии и красоты строчки не могли дать их мастера: сказалась традиция — более ста лет строжайшей требовательности к качеству продукции принесли свои плоды. Здесь просто не умели шить плохо…
      Кронштадтские швейницы… Простые скромные женщины... Всем им были свойственны уважение к себе и к окружающим, исключительная деликатность, отзывчивость, честность и порядочность.
      Вот, например, Антонина Федоровна Блохина — мастер Швейной фабрики. Трудилась в годы блокады на своем месте. Летом 1942 года, с семьей, эвакуировалась в Казань и там стала работать на военной швейной фабрике. А когда пришло время возвращаться, ее просто не отпустили: по постановлению бюро партийной организации, ее обязали остаться. И она, как член партии, подчинилась, хотя и тосковала по любимому Кронштадту до слез.
      Анна Степановна Пучкова. С юных лет работала на Швейке, стала мастером, инструктором по подготовке кадров, возглавляла работу отдела технического контроля. Нормы перевыполняла, как правило, вдвое. Так и работала почти полвека. За свои заслуги Анна Степановна была удостоена ордена Трудового Красного Знамени и других наград. Такими же замечательными труженицами были и Л. М. Богданова, Л. П. Петрова, Г. А. Шихарко, Г. Г. Сафонова, М. Г. Захаровская, М. А. Комаров, Г. Д. Щиплецова, С. П. Селинский, В. И. Громова.
      Так получилось, что незаметная, скромная Швейная фабрика Кронштадтского военного порта (затем — филиал ЛПШО «Маяк») на самом деле стала составной частью боевой мощи грозного и неприступного Кронштадта.

Лидия Токарева      

Статья из газеты «Кронштадтский вестник» № 25 от 18.06.2004 г.