А. В. Шелов

Исторический очерк крепости Кронштадт
 

ГЛАВА VII.

Пострйки и вооружение Котлина в 1705 году. Проект вице-адмирала Крюйса.

      Чтобы удобнее было переходить к дальнейшему разбору усиления вооружения батарей Котлина, повторим вкратце всё, что было сделано летом 1705 года.
      Весною вооружённым был только Кроншлот, а на острове имелась Старая батарея без орудий, снятых ещё на зиму. С появлением флота, для защиты Кроншлота от бомбардирования, сзади нынешнего Петра I, «взметали» Ивановскую батарею, и вооружили её 4-мя шестифунт. пушками. Построена была ещё батарея Толбухина № 1 на три полевых пушки, вероятно против места первой высадки шведов в прошлом году. Считая, что Кроншлот был вооружен, 14-ью пушками, а Старая батарея 4-мя, то на всех укреплениях было 25 орудий: съ этим то незначительным, числом орудий пришлось сухопутным защитникам, Котлина отсиживаться при бомбардировках, Старой и Ивановской батарей 4. 5 и 6-го июня. Понятно. почему випе-адмиралъ Крюйс, писал Петербургскому обер-коменданту Роману Вилимовичу (Виламовичу) Брюсу ¹⁾, от которого зависела высылка орудий, то ласковые, то дерзкие письма относительно того, что 6-ти фунт. пушками, стрелявшими слабым порохом, он не мог справиться с бомбардирскими кораблями шведов. Только после дела 6-го июня, представлявшего опасность для флота, Брюс начал высылать транспорты орудий, хотя и то далеко не в тех размерах, как просил Крюйс.
      Ниже мы сделаем подсчёт всем доставленным орудиям., какие нам удалось найти в делах вице-адмирала Крюйса. при чём распределение их по батареям, за неимением сведений сделано приблизительно, общее же количество орудий определено верно по всем данным, 7-го и 9-го июня было выслано две, мортиры, восемь 18-ти фунт. пушек и 2 гаубицы ²⁾. Имея эти орудия и желая поразить неожиданностью и наказать неприятеля за то. что он расположился близко к, берегу, вице-адмирал Крюйс построил Лесную батарею, вооружил её 2-мя мортирами, 2-мя гаубицами и 4-мя 6-ти фунт. пушками. Укрепление было, видимо, на месте современного Демидова, и служило связью между батареями Ивановской и Толбухиной. Остальные пушки пошли на Ивановскую батарею, что позволяло более свободно отбить атаку 10-го июня, после которой Крюйс просил прислать немедленно четыре 12-тн фунт. пушки и двадцать 18-ти фунт., при чём кончает письмо к генералу Брюсу: „как писал вашей милости" ³⁾, т. е. не в первый уже раз. Вместо того ему выслали одну гаубицу и четыре мортиры, поставленные им на Лесную и на Толбухина батареи.
      К орудиям высылались также ядра и бомбы в готовом виде, причём, вследствие поспешности отправки, получались бомбы, которые не подходили к мортирам, трубки были ко¬ротки и Крюйс жаловался, что их «вверху рвёт»; это показывало, как ещё плохо была организована лаборатория даже в Петербурге. В том же письме вице-адмирал просил, чтобы прислали 2 трехпудовых мортиры, «которые нам великую пользу будут чинить», пишет он, подтверждая этим, что больше всего ценил действие разрывных бомб, и придавал значение мортирам крупного калибра. Идея стрельбы разрыв¬ными бомбами большого калибра, вновь возникшая в половине XIX века, послужила причиной к прикрытию сначала деревянных судов бронёю, а затем и к постройке железных броненосцев, так что взгляд на это дело вице-адмирала Крюйса почти на целое столетие опередил своих современников.
      Пользуясь тем, что неприятель не беспокоил батарей, между 16-м и 20-м июня произведены следующие работы: батарея Толбухина № 1 увеличена, на 2 орудия, и на ней стало пять: построена батарея Толбухина № 2, состоявшая из двух фасов: 10 орудий одного фаса, вместе с батареей № 1, действо¬вали по южному фарватеру. 15 орудий другого действовали по северному, причём, покуда не хватало пушек на оба фаса, то они были приспособлены к перетаскиванию помощью саней или волоков. Однако вскоре прислано было 12 шести фунт. пушек с запасом снарядов по 150 картечей и 300 ядер на пушку. Число снарядов на орудие показывает, что уже тогда начал устанавливаться взляд на боевой комплект, берегового орудия, с той разницей только, что снарядом, решающим, бой являлась картечь, хотя уже было несколько нерестрелок, где удачный залп ядрами заставлял корабли отступать. После ухода шведов, в конце июня, зная по слухам о приготовлениях к ещё более серьёзной атаке, Крюйс приказал, полковнику Тол¬бухину возвести «транжамент», т. е. укрепление траншейной профили дли трех пехотных полков,. представлявший, вероятно, сомкнутое укрепление на 2200 человек. Как батареи, так и транжамент были возведены впереди или на месте со¬временного Александра-Шанца.
      Если подвести итог, всему вооружению, поставленному в перерывах, между бомбардировками, то выйдет, что крепость создалась именно в эти дни, чем сама по себе выясняется ошибка шведов, давших время крепости вооружиться, и большая энергия защитников, видевших в этом своё спасение. Странными являются действия генерала Брюса, высылавшего орудия только после многократных просьб, несмотря на то, что он имел их в своём распоряжении, о чём вице-адмирал Крюйс упоминал в письмах к своим друзьям, что разумеется сильно задерживало работы и мешало провести цельно идею вооружения. Делалось это, конечно, в отсутствии Государя, который заставил бы сразу вооружить крепость всем возможным.
      Самое серьёзное дело – 14-го июля – артиллерия вынесла уже на своих плечах без помощи флота, как это повторялось и впоследствии. Крюйс в каждом донесении оттенял хорошее действие артиллерии. По уходе шведов, 21-го июля, Крюйс доносил Царю о нагрузке в Петербурге двенадцати 12-ти фунт. пушек с боевым комплектом для отправления и установки на батареях Котлина. В то же время он снабжал мортирами не только батареи, но и флот, о чём писал в том же донесении следующее: « узрев, что неприятель нашим бомбам честь воздал, для того от острова Рычерта (Котлина) отстал, приказал я два буера переделать в бомбардирские корабли», т. е. приспособить для постановки мортир. Работы по вооружению ещё усилились, так как в конце июля разнёсся слух, что адмирал Анкештерн получил от Карла XII «подкреплённый приказ во что бы то ни стало завладеть островом Котлиным». Это известие побудило усилить оборонительные работы, и 6-го августа адмирал Крюйс доносил Меншикову: «батареи кругом острова исправлены, улучшены и пушками с кораблей вооружены; а также сделан ещё один прам для усиления Кроншлота и вооружён семью пушками» ⁴⁾. В сентябре Крюйс уже доносил самому Царю: «Новая батарея в NNW сторону против Кроншлота готова и вооружена 20 пушками»; по-видимому она была около теперешней Купеческой гавани: далее он писал, что кругом острова стоят 60 пушек, которые и думал оставить на зиму, но обер-комендант Брюс велел их собрать; «такое дело я не смел учинить, потому что уведомился на всякие неприятельские зачатки и что они зело мыслят остров себе получить» ⁵⁾. Несмотря на такое категорическое заявление Крюйса, Государь ему ответил: «тяжёлые пушки перевезти на Кроншлот перед прекращением навигации, когда же лёд окрепнет, то и все остальные, а на острову отнюдь никаких пушек не покидать, ибо неприятелю зимою на оном укрепиться невозможно, только пушки потеряем напрасно, а дела ничего в них нет там» ⁶⁾. Очевидно Пётр Великий не считал ещё возможным иметь постоянный артиллерийский гарнизон на самом Котлине, опасаясь зимнего нападения, при котором тогдашние тяжёлые пушки конечно принесли бы мало пользы и легко могли быть взяты с тыла. Удивительно однако, что Государь, прибыв в следующем году на Котлин, оставил на зиму гарнизон, как бы изменив свой взгляд, и согласившись с Крюйсом. Можно предположить, что противники вице-адмирала, которых было немало, своими письмами возбуждали недоверие Государя к его мнению. Приказание Государя было исполнено, часть пушек свезли на Кроншлот, часть в Петербургское адмиралтейство, и 7-го октября вице-адмирал со своим флотом пришёл на зимовку в Петербург, «было много стрельбы с кораблей и с города» ⁷⁾, т. е. много салютовали. Как было и не торжествовать первые победы нашей новорождённой крепости над старым боевым флотом, каким всё её считался шведский!
      В этот же год вице-адмирал Крюйс подал проект укрепления Петербурга с моря, в котором считал необходимым усилить Котлин следующим образом: возвести новый форт у Кроншлота, или же иметь вблизи него три прама, вооружённых мортирами, и столько же судов с пушками. Прамам он отдавал предпочтение, потому что они «везде могут службу чинить как батареи». На Котлинской косе он предлагал возвести крепкий шанец, который служил бы надёжным препятствием противу высадок неприятеля на западной оконечности острова, если бы последний вздумал овладеть батареями для бомбардирования с берега Кроншлота и флота. В этом укреплении предлагал иметь постоянно 1500 человек гарнизона. Советовал содержать бомбардирские суда и галеры в полном порядке и иметь у Котлина запас мелких судов. На все последние плавучие средства Крюйс смотрел как на принадлежность крепости, не составлявшую части эскадренного флота. В этом пункте он расходился с Царём, который в гребном флоте видел активную силу и всю последующую войну со шведами провёл главным образом мелкими судами. Представляя свой проект, Крюйс проводил мысль, что укрепление Котлина освободит корабельный флот от исключительной обязанности оборонять устье Невы и даст ему возможность действовать активно, в чём, конечно, он был прав. «На Котлином острову можно справиться в будущее лето, а зимою неприятелю никакой крепости делать нельзя» ⁸⁾. Так ответил Царь на этот проект, но не прошло и года, как Он начал его приводить в исполнение, и Крюйс лично осуществил большую часть своих предложений.
      В проекте Крюйс явился решителем вопроса, подчас и теперь волнующего наши военно-морские сферы: что лучше, плавучая батарея, в виде судна, или форт, вынесенный в море? Он разрешил его в пользу судна, представлявшего из себя перемещающуюся батарею, способную действовать в разных пунктах. Совет Крюйса иметь при крепости галеры и мелкие суда сохранил своё значение до сего времени, хотя типы их и изменились, вместо каторг, галер и т. п. теперь плавают броненосцы береговой обороны и миноносцы, но без них современная крепость существовать не может, как армия без кавалерии.
      Возвращаясь к вопросу о личном составе артиллерийского гарнизона, можно положительно сказать, что кадр имелся постоянно на Кроншлоте и подчинялся коменданту форта, так как в последующие годы имелась переписка начальника артиллерийской команды с комендантом, который уже от себя сносился, как с Военной Коллегией, так ис Артиллерийской Канцелярией; на самый же остров Котлин, весною, с приходом флота, являлась и артиллерийская команда, разроставшаяся по мере надобности.
      Из того, что адмирал Крюйс при установке Лесной батареи отдавал приказания двум артиллерийским офицерам и 4 унтер-офицерам, мы видим, что батареями командовали офицеры ⁹⁾. Судя по фамилиям, в первое время существования крепости артиллерийские офицеры были из иностранцев, перешедших в русскую службу, даже констапелей было много иностранцев.
      С большим транспортом пушек и снарядов к Толбухину приехал поручик Гильсон, под руководством которого приказано было строить укрепления ¹⁰⁾, что показывало, как высоко ценили знание артиллеристов в инженерном искусстве.
      Артиллерийское дело, как мы уже видели, стояло высоко, несмотря на несовершенство технической части. Одного залпа было достаточно, чтобы вывести судно из строя, и это повторялось не один раз, из чего ясно, что артиллеристы умели хорошо владеть своими орудиями и знали их свойства. Всеми этими качествами артиллерия была обязана своему Державному Бомбардиру, поставившему в два года наш род оружия выше своих учителей-шведов.