А. В. Шелов

Исторический очерк крепости Кронштадт
 

ГЛАВА IV.

Типы судов флота. Набег шведов 1704 г. и зимой 1705 г.

      Прежде чем излагать нападение на крепость, упомянем, против каких судов ей приходилось бороться. Флот был исключительно деревянный, разделялся на корабельный и галерный. К судам первого типа принадлежали корабли и фрегаты (рис. № 6), различавшиеся своими размерами, имея в длину от 90 до 145 фут, от 22 до 50 фут ширины, и от 10 до 20 фут осадки; вооружались они пушками, которых ставили от 24 до 60 на каждом судне: команды на них имелись небольшие. Корабли были более тяжёлого, фрегаты более лёгкого типа. Сюда же причисляются галиоты, шнявы, флейты, тортоны (рис. № 7 и 8), исполнявшие почтовую и разведочную службу. Шмаки были грузовые суда, вооружённые артиллерией большого калибра, и даже мортирами.
      Все эти суда ходили под парусами по глубоким фарватерам, которые и назывались корабельными. Галерный флот состоял из каторг, галер, полугалер, скампаней, бригантин, и других. Все они имели осадку от 2-х до 6 фут, слабо развитую парусность, а иногда и совсем её не имели, малочисленную, но крупную артиллерию: на галеру садилось до 500 человек, скампанею 150 и бригантину 60 человек.
      Галерная эскадра двигалась под вёслами, которых на судне бывало от 32 до 56. Для бомбардирования у нас употреблялись прамы и полупрамы: это были плоскодонные суда, иногда с двухъярусными батареями, носившие до 40 орудий; на них ставились также мортиры; передвигались эти суда на буксире. У шведов специально были ещё бомбардирские суда, вооружённые мортирами, (рис. № 9), находившиеся в составе шведской эскадры, и представлявшие одно из главных орудий борьбы флота с берегом.
      Для боя корабельный флот и галерный имели каждый свои выгоды и недостатки: первый ходил скоро, но под парусами, а следовательно в штиль не мог двигаться, вообще зависел от направления, силы ветра, и не мог подходить к мелким берегам. Галерный флот мог ходить всегда, но тихо, и подходил к берегам даже очень мелким, что давало нам преимущество в борьбе со шведами, которые имели почти исключительно корабельный флот, и плохо смогли следить за нашим галерным.
      Шведы скоро осознали свой промах, что дали возможность Петру Великому создать две крепости в устьях Невы, а потому против Петербурга был направлен восьмитысячный корпус генерала Майделя, а, для отвлечения наших сил, в помощь ему быыла выслана эскадра к Кроншлоту. 9-го июля 1704 года к Петропавловской крепости причалил бот с гонцом Кроншлотского коменданта, сыном его, поручиком Трейденом. Петербургскому коменданту, полковнику Брюсу, дано было знать, что «пришло к Котлину острову неприятельских судов 30, да при них мелких не малое число. И из них одна шкуна выбегает за остров к урочищу и Лисьему Носу». В тоже время к Кроншлоту прибыл полк Гамонтова (Гамильтон), и Шлиссельбург были посланы Брюсом лодки за артиллерией ¹. Брюс, имея сведения о тесной связи появившейся эскадры адмирала де-Пруа с отрядом шведского генерала Майделя, и опасаясь совокупных действий шведского флота и сухопутных сил, выслал рекогностировочный отряд по Выборгской дороге, который открыл аванпосты шведов у Чёрной речки. Тем временем (согласно шведского источника) эскадра де-Пруа, состоявшая из одного корабля, пяти фрегатов, пяти бригантин и брандера, задалась целью разрушить Кроншлот, и овладеть проходом в Неву. Но у Кроншлота она неожиданно встретила 42 русских галеры, семь фрегатов, и другие суда, и подверглась кроме того. и главным образом, ожесточённому огню береговых батарей острова Котлина. Эскадра отступила и, войдя в связь с генералом Майделем, стоявшим недалеко от реки Сестры, приняла на борт 100 человек пехоты для производства десанта на Котлин ². Шведский историк,ю очевидно, преувеличил значение огня береговых батарей, так как вероятно у нас было на острове всего несколько полевых пушек, и форт Кроншлот, вооружённый такими же орудиями. Во всяком случае, артиллерия одна отбила первую атаку шведов, так как высадки их ещё не было. Утром 12-го июля, на нынешней Выборгской стороне, снова появился шведский генерал Майдель, и открыл огонь против позиции Брюса, но после 4-х часовой перестрелки отступил. Шведский флот, желая, очевидно, помочь своему сухопутному отряду, в тот же день атаковал Котлин ³. По шведским источникам это дело было для них очень удачным. Иначе изложено событие в русских источниках. 12-го июля в виду Кроншлота стояла шведская эскадра, численностью до 40 больших судов, между которыми имелись бомбардирские суда, т. е. вооружённые мортирами. При эскадре соостояло и значительное число мелких судов. Вначале неприятель ограничивался лишь спокойным наблюдением за Кроншлотом. Но вот на берегу, вблизи Петербурга, Майдель начал стрелять «шведским лозунгом». Он уведомлял де-Пруа о намерении атаковать Петербург. Вскоре 50 лодок отделилось от бортов эскадры, напрвляясь к Котлину. Наши солдаты, оборонявшие остров, терпеливо выжидали приближения неприятеля. Лодки не могли пристать к самому берегу: прибрежная мель заставила шведов начать высадку ещё на воде, но уже на дистанции, достижимой для русских пуль. Дружный залп наших солтат, причинивший серьёзную убыль в рядах десанта, а может быть и неожиданность отпора с острова, казавшегося издали пустынным, произвели полное замешательство среди шведов. Высадившиеся люди бросились снова в лодки, и десант вернулся к своим кораблям ⁴. Высадка десанта, очевидно, была сделана на косу вне выстрелов Кроншлота, т. е. где-нибудь около нынешнего Александр-Шанца.
      Неудачу на острове шведы думали выместить на Кроншлот, и двое суток бомбардировали его, но ни одна бомба не попала в Кроншлот, «понеже та крепость малая, а шведские бомбардирные корабли стояли на дальнем расстоянии, и невозможно никоим образом с корабля в него трафить» ⁵.
      Этим окончилась бомбардировка.
      31-го июля Брюс осматривал Кроншлот, и доносил о результатах князю Меншикову ⁶, хотя не видно, чтобы в этот год было сделано что-нибудь существенное для усиления укреплений острова.
      9-го августа, вместе с отрядом генерала Майделя, шведская эскадра подняла паруса, и скрылась с горизонта. Несомненно, русским источникам следует больше верить. Если бы шведы сделались, хотя на время, хозяевами острова, то выжить их оттуда было бы нелегко, они могли бы громить Кроншлот, и отрезать его от Петербурга. Вообще, удачный десант мог бы перевернуть кампанию 1704 года, и задача де-Пруа и Майделя была бы разрешена блестящим образом.
      К сожалению, о гарнизоне крепости нигде не упоминается, но с уверенностью можно предположить, что это были те же строители и первые поселенцы острова, офицеры и солдаты армейских полков Трейдена,Ю Толбухина, полуполковника Островского и Гамонтова.
      В этих обоих делах 9 и 12 июля особенно характерно, что шведы не пробовали прорываться, а прямо решились на десант, даже без рекогносцировки и бомбардирования, которое произвели уже после неудачной попытки десанта, т. е. сделали всё в обратном порядке потив требований военного искусства. С нашей стороны флот не смел выходить из под огня батарей, считая выше своих сил противника, в чём, конечно, его нельзя упрекать, так как он ещё организовался.
      Осенью этого же года на имя полковника Трейдена было получено письмо от шведского вице-адмирала де-Пруа с просьбой передать письмо пленному полковнику Вахмейстерфу. Ответ на это был написан от имени Трейдена самим Петром Великим (прилож. 3), что показывает нам высокое доверие и близость Трейдена к Государю. Письмо помечено 21 октябрём, а 26-го октября капитан (Государь) и губернатор (Меншиков) на шняве пошли в Кроншлот, там ночевали, и вернулись 28 утром ⁷. Очевидно Государь лично желал осмотреть место десанта и сделать распоряжение по обороне при следующих атаках. Неудача 1704 года видоизменила взгляды шведов на наши мероприятия в устьях Невы.
      В Стокгольме начали сознавать, что пора обратить внимание на «финское захолустье», и постараться возвратить устье Невы, следствием чего явился зимний набег на Котлин.
      Приводим рассказ шведского историка, камергера Карла XII, Густава Адлерфельда ⁸. «Решившись взять Кроншлот, и понимая все выгоды внезапных действий, генерал Мадель, в конце января 1705 г. послал Карла Арнфельда с отрядом в 1000 чел., прказав ему идти так, чтобы не быть обнаруженным преждевременно. Арнфельд двинулся ночью, по льду, через рукав моря, отделяющий Финляндию от острова. Особенно тёмная ночь были причиной тому, что проводник заблудился на этой снежной равнине, и провёл отряд значительно позади замка ⁹, не заметив последнего. Русские узнали о нашем плане, что дало им возможность подготовиться к обороне и направить в замок 500 человек подкрепления. Тогда же вся кавалерия и пехота, остававшаяся на острове, построилась в боевой порядок в новом городе Кронштадте, и во дворце Царя для отражения нашего штурма. Арнфельд, зашедший слишком далеко для возвраения без результатов, не смутился от плохого начала операции, и повернув к острову, атаковал врага с такою смелостью, что заставил очистить город. Неприятельская кавалерия спаслась бегством, но пехота не могла избежать поражения; бросившись к замку, она была настигнута на льду и изрублена в куски под самыми пушками форта. Гарнизон последнего сделал вылазку, но был встречен не хуже, и его преследовали в рукопашном бою до рогаток и проруби во льду, шириною в три тоаза, которою неприятель окружил форт. Арнфельд хорошо видел, что не может ничего сделать против замка; он вернулся в город, где сжёг затёртые льдом корабли, вооружённые 20-30 орудиями, и захватил множество боевых и продовольственных припасов, обратив в пепел магазины, дворец Царя, значительное количество домов, судов и других построек русских».
      Шведский историк придаёт этому нападению вид серьёзной победы над русскими. Мы привели его как пример преувеличения фактов. Набег этот вероятно был, потому что в письмах Петра Великого проскальзывают намёки на зимнее нападение шведов. В Кронштадте сохранилось предание, что шведы были зимою, но, как увидим дальше, самое название Кронштадт город получил в 1723 году, начал же он строиться в 1712, а дворец позже. Суда зимовали в Петербурге, орудия же свозились в Петербургское адмиралтейство, или на Кроншлот. Портовые сооружения начали устраивать значительно позже. Поэтому смело можно сказать,ю что в зиму 1704-1705 года Котлин представлял из себя пустыню. Единственным сооруженикм была старая батарея против Кроншлота, которая на зиму разоружалась, как и все батареи, устроенные даже в следующем году. Следовательно, если не существовало укреплений, то нечего было и брать; вообще, он не задержал развития нашего флота и крепости даже н анесколько месяцев, а значит и не имел серьёзного значения.
      

 

32 пуш. корабль Олифант 1705 г.