А. В. Шелов

Исторический очерк крепости Кронштадт
 

ГЛАВА XI.

Политическое положение дел. Постройка Петровского канала и батареи Цитадель. Подготовка к обороне в 1719 и 1720 годах. Комплектование гарнизонов офицерами, их производство, содержание, отношение к солдатам. Администрация морского ведомства на Котлине. Посещения крепости Государем.

      Вступившая на престол Ульрика Элеонора, надеясь на помощь Англии, не соглашалась на уступки, требуемые Петром Великим. Подозревая, что Англия может сделаться очень опасным врагом на море, Государь приказал вооружить даже не вполне оконченные укрепления Кроншлота (всей крепости) и пополнить состав артиллерии. Летом, несмотря на победу нашего флота у Эзеля, Государя очень беспокоило прибытие в Зунд английской эскадры, которая, соединившись со шведскою, могла помешать нашему вторжению в Швецию. Хотя английский адмирал прислал ответ, что он пришёл для защиты коммерческих судов и дружественного содействия заключению мира, но это не могло успокоить Царя. Приняты были меры предосторожности на случай нападения, а именно: кроме усиления Кроншлота, укрепили Ревельскую гавань, галер не разоружали; по всему берегу «в опасных местах были разставлены караулы, а в сентябре большие корабли отправили к Кроншлоту». Последнее обстоятельство характеризовало изменившийся взгляд на крепость; вначале флот защищал её, а в это время корабли сами скрылись под защиту батарей, так как крепость уже была способна действительно дать отпор большой эскадре.
      В конце 1719 года шведы заключили союз с Англией, «дабы остановить нападение Московского Царя на Швецию и принудить его к принятию справедливого мира», а потому 1720 г. грозил более серьёзной войной.
      Из реляции нашего посла в Дании князя Куракина видно, что англичане решили запереть наши порты и истребить флот, почему Куракин советовал полную осторожность. Вследствие этого извещения, уже в январе Пётр Великий принял все необходимые меры для обороны крепости.
      Угрозы Англии, однако, не остановили нашего набега на самый Стокгольм, и шведы поспешили осенью заключить мир. Первое известие об этом событии застало Государя на любимом Котлине 31 августа. Пётр Великий приехал на Котлин, чтобы отсюда ехать в Выборг, и 3-го сентября отправился в Дубки, где у него был летний дворец; (роща эта и поныне служит дачным местом и носит то же название). По дороге Государя встретил посланный от Выборгского коменданта капрал Преображенского полка Обрезков с донесением, что 30-го августа, заключен давно желанный мир. Государь вернулся в Петербург и всем отрядом судов послано было приказание собраться к Кроншлоту, но уже не для военных целей, а для празднования заключения мира.
      Окончив обзор событий политического характера, перейдём теперь к сооружениям этого периода, служившим для усиления крепости и её не только военного, но коммерческого значения. Все, изложенные выше, колебания политического барометра не мешали, однако, развитию нашей морской торговли, что видно из числа коммерческих судов, посещавших Котлин, которое часто уже превышало сотню в течение лета. Наш военный флот также развивался, почему у Петра Великого явился грандиозный проект целой сети каналов, которая должна была перерезать весь остров.
      Построен же только Петровский канал с эллингами и доками, потребность в которых явилась прежде всего для военных судов, а затем и для коммерческих.
      Все пректированные каналы обозначены на чертежах (лист 2 и 3), из которых видно, что они предполагались вдоль всего острова с выходом в море. В 1719 г. 18-го мая последовал указ Самарину о постройке канала на Котлине солдатами, назначенными от Военной Коллегии ¹⁾, и весь гарнизон принимал участие в постройке, хотя она велась морским министерством. Как все сооружения, задуманные Царём, так и это началось сразу в больших размерах: было заготовлено до 5000 тележек для возки земли; однао, несмотря на такое начало, Петру Великому не суждено было дожить до его конца. В это время всё внимание обращено было на гавань и, чтобы защитить её от бомбардирования, переделали сначала Ивановскую батарею, но, вероятно нашли, что она плохо обстреливала фарватер, и в зиму 1721-22 начали возводить батарею против неё, на отмели, где теперь стоит форт Император Пётр I-й. Вначале её называли «Шанц против Ивановской батареи», впоследствии же она получила название Цитадели не только уже все ряжи были срублены, но и груз положен на сто сажен ²⁾; о вооружении её будет сказано ниже.
      В этот же год начали разбирать старую гавань, срубы переносили на стенку средней гавани; камень из воды вынимали пленные шведы и арестанты. Следы этих работ встречаются ещё и в 1722 году. Разборка старой гавани, однако, не обозначала полного окончания новых гаваней, отделка которых продолжалась до 23-го года. Во всех этих работах участвовала не только пехота, но и артиллерия, что видно из следующего: 6-го июня 1721 года капитан Лейн просит увеличить число рабочих на 300 человек матросов или артиллеристов ³⁾. Перейдём теперь к обзору боевой подготовки крепости при политических осложнениях.
      Лишь только в 1719 году начала грозить война с Англией и Швецией вместе, Пётр Великий потребовал пушек из Москвы и 14-го января доставлено для Котлина 156 орудий ⁴⁾, т. е. общее число возросло до 450. В то же время в первый раз встречается нечто похожее на мобилизацию, а именно: 22-го декабря, по рапорту из артиллерии «о комплектовании на Котлине в пушкари четырёх тысяч человек», Военная Коллегия распорядилась послать из Петербургских гарнизонных солдат «в Кроншлот 120 человек полевой артиллерии, на место умерших», очевидно, взамен убыли в рядах гарнизонной артиллерии; в рядовые и в фурлейты 846 человек; к кузнечной работе 30; к пороховому делу 56 человек из беглых солдат и из рекрут ⁵⁾. Всего было выслано 1052 человека на пополнение артиллерийской прислуги. В этой командировке принимали участие также офицеры и нижние чины Бомбардирской роты, возившие с Котлина старые мортиры и другие негодные припасы, в чём флоту было приказано помогать ⁶⁾. Конечно, не для одной перевозки негодных орудий, командировали офицеров Бомбардирской роты; вероятно, они же вооружали гавани, так как генерал-майор Корчмин заведывал артиллерийской обороной всего Котлина.
      25-го апреля 1720 г. Государь приезжал на Котлин для осмотра вооружения гаваней и, хотя они ещё не были вполне отделаны, Он поставил по батареям гаваней, на одной 100, а на другой 80, восемнадцати и 24-х фунт. пушек и «причия предосторожности учинил» ⁷⁾. Это была уже крупная мера, в соединении с увеличением вооружения Кроншлота.
      2-го мая Государь снова был на Котлине, и к нему приехал генерал-адъютант короля шведского Маркс. Пётр Великий показал ему флот, гавани, крепость, и после осмотра сказал: «хотя и не обычай между воюющими сторонами показывать крепости неприятельскому офицеру, но ему то учинено», при этом прибавил: «не надобно им денег на шпионов терять, понеже всё видали». Сказано было это с тем, чтобы шведы не надеялись на англичан, так как и они ничего сделать не могли ⁸⁾. Для нас это действие Государя приобретает ещё большую важность; оно показывает, насколько в какую-нибудь неделю гавани были вооружены и приведены в такое состояние, что можно было их показать даже неприятельскому генералу. Значит, Государь был уверен в силе крепости!
      Несмотря на это, крепость, однако, старательно приготовлялась к обороне. 18-го мая Государь дал указы по обороне Котлина флотом шаутбенахту Сиверсу, как главному командиру, гвардии майору Матюшкину, заведывавшему сухопутными силами и генерал-майору Корчмину, как заведующему артиллерийской обороной всего балтийского побережья.
      Шаутбенахту Сиверсу приказано было: корабли Лесной и Гангут поставить между Военной гаванью и Кроншлотом, а Викторию между последним и Купеческой гаванью, «приготовить боны; старые корабли Михаил, Гавриил и Пернау приготовить к затоплению».
      Особенный интерес имели следующие пункты:
      5-й) «О диспозициях воинских и прочих распорядках, иметь сношение с гвардии майором Матюшкиным и делать общее что к пользе».
      6-й) «Оборону флота и сего места иметь до последней силы и живота, яко наиглавнейшее дело». Эти слова даже начертаны на памятнике Петра Великого, стоящем в Кронштадтском Петровском парке.
      7-й) «Хотя чего здесь и не написано, а может быть к пользе, чинить с совету; как доброму и честному офицеру надлежит, не пропуская накакого удобнаго случая» ⁹⁾.
      Из этой инструкции мы видим, что корабельный флот уже не защищал крепости, только три корабля были в проходе, т. е. главная часть артиллерийской обороны была возложена на батареи, гавани и форт.
      В указе гвардии майору Матюшкину сказано:
      1-й) «что касается до обороны острова и прочих крепостей, то вручается в его команду со всеми сухопутными служителями».
      2-й) «Галеры всегда держать в готовности в удобном месте, дабы в случае всегда выйти могли, какой бы ветер не был».
      3-й) О действиях галер против брандеров.
      4-й) «Всё что до морского дела надлежит, сноситься с шаутбенахтом Сиверсом и с ним общее делать, а советывать с прочими главными офицерами».
      5-й) В случае обхода неприятельскими мелкими судами предписывалось атаковать их галерами.
      6-й) «Александровскую крепость, что необходимо нужно будет исправить, также кругом острова где мочно пристать мелкими судами, чтобы сделать линию батарей и где надобно поставить железных малых пушек, где сколько пристойно будет» ¹⁰⁾.
      Эта инструкция, возлагая главное начальство на гвардии майорра Матюшкина, делали его объединяющим началом всех сухопутных сил, при которых были и галеры, составлявшие активную силу крепости. Она давала широкое полномочие по постройке и вооружению батарей, но в то же время ясно рекомендовала коллегиальное начало, проводимое Петром Великим во всех его учреждениях. Таким образом, гвардии майор Матюшкин играл роль коменданта, не нося этого звания, а просто как доверенное лицо Государя. Одно странно: комендант был совершенно устранён от активной роли, и этот факт будет повторяться при всех моментах ожидания боя; почему надо было всегда присылать людей незнакомых детально с крепостью, трудно сказать, но этот, отчасти грустный, факт красной чертой проходит во всей истории крепости.
      По артиллерийской части был дан особый указ генерал майору Корчмину, который говорил, как управлять в различных случаях боя морскою артиллериею и орудиями береговых батарей:
      1) «когда неприятели станут приближаться, тогда стрелять пергаминовыми патронами, дабы без битья скорее стрелять можно было; для чего иметь несколько трубок скорострельных».
      2) «Когда гораздо близко будут, тогда на ядры класть картечи, а через три или четыре пушки книперсы одни, а которые книперсы так легки, что немного тяжелее картечи или таковые ж, то их класть сверх ядра».
      3) «Во всех тех случаях иметь добрый распорядок и заранее пушкарям о всём внушить; стрелять как возможно скоро, однако-ж с доброй прицелкой, дабы действительно были выстрелы, а не один гром».
      4) «И для лучшей цели поставить бакен в середине фарватера, где бы все пушки встречу стояли на оной, и заранее могли направлены быть и когда поровняется неприятель с оным бакеном, чтобы надёжнее начинать стрелять, а бакену надлежит разстоянием быть в самый дальний лагерь ротной стрельбы от батарей первых». Государь коротко и метко определил стрельбу ¹¹⁾ береговой артиллерии и завет его, несмотря на все технические усовершенствования, остаётся верным до сегодня. Очевидно, Он также старался ускорить заряжание орудия, введя пергаминовые патроны, т. е. бумажные картузы, чем далеко опередил знания своих современников, так как вообще зарядные мешки, или картузы, введены были только через полвека.
      Кроме этих инструкций, Пётр Великий велел поставить вехи посредине фарватера и по ним пристреляться, что и было исполнено ¹²⁾. В этом уже можно видеть начало стрельбы по точкам, явившейся потом в конце XIX столетия.
      Соображая все предписания Петра Великого по распорядительной части, видно, что оборона Кронштадта основана:
      а) На сильном пушечном огне с форта Кроншлот и с батарей, помещавшихся на молах гаваней и на берегу острова.
      б) На линии укреплений и батарей, размещение которых предоставлялось благоусмотрению начальствующих лиц.
      в) На содействии кораблей, стоявших между Кроншлотом и Котлином, и увеличивавших силу огня, направленного на рейд.
      г) На содействии галер, которые должны были препятствовать приближению брандеров, или обходному движению мелких судов.
      д) На употреблении бонов и рогаток, как предохранительного средства от зажигания деревянных оборонительных построек ¹³⁾.
      Кроме того, видимо, предполагалось затоплением кораблей совсем закрыть фарватер.
      Но все приготовления были, к счастию, напрасны: никто из неприятелей не осмелился нападать, хотя зимою, 2-го декабря, указом Петра Великого велено было все крепости, особенно Петербург и Кронштадт со всеми укреплениями, находяимися на остроке Котлине, снабдить артиллерией и всеми припасами ¹⁴⁾. Для усиленных работ в зиму 1720 года Преображенский и Семёновский полки поочерёдно высылали на Котлин по одному батальону от полка на месяц каждый ¹⁵⁾.
      Из административных реформ самой крупной, касавшейся крепостей, была передача их со всем личным составом и материальной частью в ведение генерал-фельдцейхмейстера. Хотя в то время по внутренней службе они подчинялись комендантам, которые сносились с Военной Коллегией и с Главной Артиллерией ¹⁶⁾. Едва ли крепости выиграли от этого подчинения; вернее, что одни и те же ведомости представлялись в два места и сходились в Военной Коллегии, не ускоряя ничем удовлетворение потребностей части.
      Большое значение в жизни крепости играли салюты. Начало их положено её в 1706 году, когда был дан указ полковнику Толбухину, подполковникам Островскому и Хамонтову, да майору Мякишину, «Чтоб для Его Великого Государя тезоименитства стреляли с батарей», но о числе выстрелов ничего не говорилось ¹⁷⁾. Пётр Великий все торжества праздновал пушечной пальбой, а потому всякая победа, известие о которой получал Царь в Кроншлоте, праздновалась салютом. Так же были установлены салюты иностранным флагам, как и своим адмиральским, а в 1721 году Военная Коллегия обсуждала вопрос о пушечной пальбе в торжественные дни и рукой Государя написано, из скольких пушек, сколько раз и в какие дни стрелять. Странно только, что не во всех крепостях назначены были салюты в торжественные дни; так в Кронштадте их не было в первый день Пасхи и в Крещение, а определено стрелять в следующие дни:
      В Новый год – 21 выстрел.
      30-го мая, в день рождения Его Царского Величества – 30 выстрелов.
      27-го июня, в день Полтавской битвы три раза – 15, 17, 21 выстрел.
      29-го июня, в день Петра и Павла – 30 выстрелов.
      28-го сентября за Левенгауптскую баталию, что под Лесным – 21 выстрел.
      24-го ноября, в день Св. екатерины – 21 выстрел ¹⁸⁾.
      Это первое постановление о салютах вызвало целую переписку по поводу расхода пороха; вероятно, по той же причине, то есть ради экономии пороха, не были назначены салюты на Пасху, в Крещение и т. д.
      Эти года ознаменовались утверждением табели содержания гарнизонных артиллерийских офицеров. Жалованье их значительно разнилось от жалованья полевых артиллеристов и, в свою очередь, делилось на два разряда. Остзейские гарнизоны, к которым принадлежал Кронштадт, получали 2/3 полевого оклада, остальные гарнизоны внутренней России, как например Московский, Смоленский и т. д., получали половинный оклад ¹⁹⁾.
 

Полковые артиллеристы.	По табели 1719 года	По табели 1720 года	Содержание во внутренних гарнизонах
Капитан	100 р. в год	180 р. в год
Поручик	80	120
Подпоручик	50	84
Гарнизонные.
Капитан	67	120	60
Поручик	34	80	40
Подпоручик	не положено

      Из помещённой таблицы видно, как сильно было увеличено жалованье офицерам в 1720 году, но его было далеко недостаточно для существования, и требовалась обязательная поддержка из дому. Иностранцы получали значительно больше, согласно условию, заключавшемуся при найме на службу. Кроме жалованья, получали ещё рационы на известное количество денщиков, в зависимости от чина и должности, например: полковой командир получал на шесть денщиков, а так как крестьяне были крепостные, то прислугой были свои же дворовые.
      Упомянув о жаловании, кстати скажем, как комплектовались офицерами части гарнизонов. В указе 7-го мая 1721 г. сказано: в гарнизонные полки «на вакансии в офицеры посялать отставных из армейских полков, которые гарнизонную службу нести могут», если же вакансии этими офицерами не заполнялись, то приказано баллотировать из гарнизонных офицеров, также как из полевых. Из гарнизонных офицеров в обер-офицеры в те же гарнизоны производить было не велено, а отсылать таких в Военную Коллегию для распределения годных по полевым полкам, из Военной же Коллегии должны были присылать в гарнизоны унтер-офицеров для производства их в офицеры, конечно присылали негодных к полевой службе. Прежде чем разбирать этот указ, объясним, что производились в следующие чины баллотировкой, в которой участвовали все офицеры полка, причём баллотировали всех офицеров этого чина, а не выборных; штаб-офицеров – штаб-офицеры и генералы всей дивизии. Порядок этот в частностях несколько раз изменялся. Из унтер-офицеров производили тоже по баллотировке.
      Надо принять во внимание, что полевые полки в то время совершали большие походы, которые, вероятно, не все могли выносить, гарнизоны же не двигались. В виду этих соображений, крепких и здоровых унтер-офицеров, кандидатов на офицерский чин, отбирали в полевые войска, в гарнизон же присылали пожилых и более слабых здоровьем. Как это отозвалось на службе, увидим впоследствии. Об артиллеристах ничего не упоминается, но, вероятно, эти указы относились и к ним. Как руководство, определявшее характер отношений между солдатами и командирами, приведём собственноручные царские строки, в которых выразилось глубокое знание русского солдата: «понеже офицеры суть солдатам, яко отцы детям, того ради надлежит их равным образом отечески содержать, понеже дети перед отцами суть безсловны во всяком послушании, полагая надежду свою на отцов во всём; чего ради отцы недремотное попечение о их состоянии имеют, о их учении, пропитании и всяком снабжении, особливо же дабы нужды и недостатка не терпели. Тако и офицерам делать надлежит, (а особливо наши офицеры должны суть, понеже ни единый народ на свете так послушлив, яко российский) к пользе солдат делать» ²⁰⁾. Этот принцип родительских отношений проводился в то время везде в жизни России. В военном же ведомстве, как в семье, служившей одной идее, это начало должно было развиться сильнее и удерживаться до полного сознания всеми её членами правовых отношений, как к Государству, так и между собою.
      Первые зачатки казарменной жизни, т. е. устава о внутренней службе, явились в 1719 году, когда отвели шесть морских казарм, и адмирал Крюйс написал «объявление унтер-офицерам, пушкарям, матросам и солдатам», которое гласило следуюее:
      1) «Стоять тихо, драк не заводить, смотреть за всем унтер-офицерам;
      2) Приходить всем к вечерней перекличке;
      3) После зари в хоромах огня не держать и табаку не курить» ²¹⁾.
      Этим объявлением введён в казармах внутренний порядок для холостых, женатые же жили в отдельных светлицах.
      В 1721 году, видимо, началось формирование правильной администрации на Котлине со стороны морского ведомства, по крайней мере адмирал Крюйс подал такое мнение:
      1) «Князю Меншикову иметь команду аншефа над Котлином, Кроншлотом, флотом и портом. Капитану Ленну (Лейну) рапортовать ему утром и вечером или когда прикажет.
      2) Комендору Отту иметь команду над артиллерийскими офицерами в гавани, а кого куда назначить, сообщать капитану над портом. О содержании же корабельных рот генерал-майору Чернышеву.
      3) Кто интендант того не знаю, обер-комиссарам быть у генерал-майора Чернышева.
      4) О содержании караула рапортовать князю Меншикову, капитану над портом, ведомость подавать главному командиру и флагману».
      Из этого мнения видно, что набросан был план организации управления всех учреждений острова Котлина; так, явился главный командир, капитан над портом и другие лица, а над всеми главное начальство имел князь Меншиков, которому подчинялся и гарнизон, как Петербургскому губернатору ²²⁾.
      В заключение скажем, что Пётр Великий любил Кронштадт не меньше Петербурга, и в продолжении года средним числом бывал раз пятнадцать, причём часто живал по несколько дней с Государыней; поэтому был выстроен дворец, сначала Государю, а потом и Государыне. Ценил Государь и защитников Котлина и оказывал им милости.
      Приехав 26-го января 1720 года на Котлин, на другой день славил Христа на корабле Лесном, а на третий , 28-го, славил у бригадира Василия Ивановича Порошина, у бригадира Блеклова, после у Федота Семёновича Толбухина, т. е. у всех старых защитников Котлина и сотрудников по его благоустройству. В 1721 году, приехав с Государыней перед заключением мира, Он даже позировал, и живописец Никитин писал с него портрет, который, к сожалению, неизвестно где находится. Празднуя торжественно заключение мира, 3-го октября Его Величество со всем буерным флотом пришёл на Котлин, все были в маскарадных костюмах, и пробыли три дня. Как в начале войны Пётр Великий ежегодно весною являлся на Котлин из Петербурга, возвращался сюда же после плаванья, посещал его несколько раз зимою иногда с Императрицей, тоже самое мы видим и после войны, когда оставались лишь работы.
      Насколько была тяжела жизнь на Котлине для солдат в первые годы существования крепости, характерно выражено в подмётном письме Петру Великому какого-то солдата, в котором между жалобами на тягость службы вообще говорится: «а уж нам Котлин ад злой» и выражается дальше боязнь житья на острове ²³⁾.
      Хотя в 1712 году и были созданы штаты некоторых частей инженерных войск, но их было мало, а беспрестанные осады, и вообще военные действия, требовали знающих офицеров, почему 21-го февраля 1721 года собственной рукой Государя написано, чтобы офицеры знали «инженерство», хотя не всё, то часть его на случай командировки, и объявлено, что незнающие не будут произведены в следующий чин. Всем унтер и обер-офицерам, и даже желающим рядовым, приказано обучаться в полевых и гарнизонных полках у гарнизонных инженеров, а где их нет, то посылать из артиллерии ²⁴⁾. «Нужнейшая часть инженерства» - это заглавие программы, данной Петром Великим для изучения:
      1) «Пять частей арифметики, а по крайней нужде, хоть одна нумерация.
      2) План-геометрию, со всеми циркульными приёмами.
      3) Масштаб, по которому мог чертить на бумаге и после перевесть на землю к делу.
      4) Шанцы полевые с грунт-рисом, фасом, фланком, куртиною и профилем.
      5) Циркум-валацион и контр-валацион с их дирекцией и профилем и фейт-батарей».
      Кроме обучаюихся «инженерству», существовали специалисты инженеры, строившие Кронштадтские укрепления и доки; фамилия первого из них – капитан Лейн или Лен, как он сам подписывался. Это был первый строитель сооружений Кронштадта и выполнитель всех предначертаний Петра Великого по инженерной части.