| |
|
|
Кронштадт за пять лет революции
Теплело. В воздухе чувствовалось приближение весны - было 4 апреля 1917 года. Площадь перед Финляндским вокзалом, самый Финляндский вокзал, примыкающие к нему улицы были заняты народом, волнующимся, чего-то ожидавшим. И среди этой массы людей бросились в глаза стоявшие в строю, колоннами под ружьём, моряки Балтфлота. Их было до трёх тысяч человек. Они приехали сюда, в Питер, из своего Кронштадта, чтобы встретить возвращавшегося из-за границы старого борца-революционера В. И. Ленина.
Послышался ещё отдалённый свисток - поезд прошёл через семафор; всё ближе, всё громче стук колёс по рельсам, пыхтение паровоза, и воцарилась тишина.
Приехал или нет?
И раздавшийся сначала недружно, отдельными голосами, затем слившийся в общий восторженный крик, вскоре взрыв человеческих голосов показал, что ожидания не напрасны.
Вождь прибыл.
И тут же, под открытым, слегка синеющим, принимавшим весеннюю окраску, туманным небом Петербурга, стоя на открытом автомобиле, окружённый своими друзьями, Ленин произнёс свою первую, начальную речь, вложив в неё то содержание, каким отмечались и все его речи петербургского периода.
Лозунги революции были брошены. Эти лозунги выражали то, что чувствовали, к чему стремились, во что хотели верить и во имя чего хотели жить и бороться рабочие и крестьяне, но что они не могли вложить в конкретные, вполне понимаемые формы.
Это было сделано впервые 4 апреля 1917 года в Петербурге, у Финляндского вокзала, и три тысячи приехавших, составлявших почётный караул, вооружённых кронштадтцев не только слышали, но глубоко прочувствовали, глубоко впечатлели в сердце первую речь Ленина.
Начало для Красного Кронштадта было положено…
И вернувшись к себе, на свой Сахалин, как вообще в общежитии величался передовой форт Петербурга, моряки не позабыли этих лозунгов, а дали им дальнейшее, естественное продолжение и развитие.
И через две недели, 15 апреля 1917 года, в самом Кронштадте произошло одно событие, вернее даже, как будто, совсем незначительный эпизод. Состоялось собрание членов первого Кронштадтского революционного клуба. Этот клуб носил название «Земля и Воля», но по мысли учредителей это должен был быть не партийный, а общегородской кронштадтский клуб. И на собрании поднялся вопрос о названии клуба. Группа лиц подчеркнула, что существующее название «Земля и Воля» является лозунгом партии эсеров, и что лучше дать клубу другое, более широкое название: «Пролетарии всех стран соединяйтесь!». Споры по поводу названия клуба были горячие, и хотя ни к какому результату не пришли, и хотя был брошен упрёк, что социал-демократы большевики хотят внести раздор, когда необходимо единение, но первая схватка произошла, чувствовалось приближение настоящей борьбы.
И скоро этот незначительный, имевший вполне местное, кронштадтское значение эпизод разросся в большое, в общероссийском масштабе событие. Обвиняли большевиков Кронштадта в том, что «будто кронштадтцы зовут народ к произволу, самосуду, анархии, будто они подвергают мучениям арестованных начальников и слуг царизма, и, наконец, будто кронштадтцы отказались признавать власть временного правительства, отложились от России и образовали самостоятельную Кронштадтскую республику».
На эти обвинения кронштадтцы ответили замечательным документом. «Воззванием к революционному народу Петрограда и всей России» где впервые в России был выдвинут со всею яркостью лозунг «Вся власть советам». Опровергая обвинение в непризнании временного правительства, кронштадтцы в своём воззвании заявляли:
«Мы за единство революционной России, за единство трудящегося народа в борьбе с его угнетателями. Мы считаем однако, - и это есть твёрдое убеждение нашей революционной совести, - что нынешнее временное правительство, состоящее в своём большинстве из представителей помещиков, заводчиков, банкиров, не хочет и не может стать подлинным правителем демократии, властным вождём народной революции и, что если в стране действительно наблюдаются явления анархии, то виною этому является буржуазная политика временного правительства, которое в продовольственном, земельном, рабочем, дипломатическом и военном вопросах не служит подлинным интересам народа, а идёт на поводу у имущих и эксплуатирующих классов. Мы считаем, что петроградский и некоторые провинциальные советы рабочих и солдатских депутатов совершают ошибки, поддерживая это правительство.
«За это наше убеждение мы боремся честным оружием революционного слова… Мы надеемся, мы верим, мы убеждены, что каждый новый день будет всё больше и больше раскрывать глаза самым тёмным и отсталым слоям русского народа, и что близок час, когда объединёнными силами трудящихся масс вся полнота власти в стране перейдёт в руки Совета Рабочих и Солдатских Депутатов. Вам, братья по революции в Петрограде и во всей России, мы протягиваем нашу руку, мы, матросы, солдаты и рабочие Кронштадта. Наша связь нерасторжима. Наше единство несокрушимо. Наша верность незыблема. Долой клеветников и разъединителей революционного народа. Да здравствует Революция!».
Таким документом ответил Кронштадт на обвинения, воздвигнутые против него. И в этом документе Кронштадт уже подчёркивал со всею ярко бросающейся в глаза откровенностью достигнутое им дальнейшее развитие в революционном движении.
«Вся полнота власти советам!»
Вот главная мысль только что приведённого документа. И вместо оправдания, вместо объяснения своих действий Кронштадт обрушивается с обвинениями. Из обвиняемого он становится обвинителем, он укоряет и петроградский совет, и ряд провинциальных советов, и министров-социалистов за их уступки перед эксплуататорами. Этот документ необходимо знать, ибо только тогда будет вполне понятна дальнейшая эволюция Кронштадта.
13 мая 1917 года Исполнительный Комитет Кронштадтского Совета в своём заседании вынес революцию, что единственною властью в Кронштадте является Совет Рабочих и Солдатских Депутатов, который по всем делам государственного порядка входит в непосредственный контакт с временным правительством. Административные места в Кронштадте занимаются членами Исполнительного Комитета, для чего состав Исполнительного Комитета пополняется соответствующим количеством депутатов из Совета Рабочих и Солдатских Депутатов. Эта резолюция Исполнительного Комитета 16 мая была рассматриваема в Совете, который и принял её, но в тексте протокола заседания эта резолюция появилась в несколько иной редакции; вместо фразы «входит в непосредственный контакт с временным правительством» было сказано более определённо и прямо: «входят в непосредственные сношения с Петербургским Советом Рабочих и Солдатских Депутатов».
По существу вопроса изменения не было, - ведь Петербургский Совет состоял из большинства эсеров и меньшевиков, и поддерживал «временное правительство» классической формулой: «постольку, поскольку»; действительною же властью, конечно, был Совет, а не Временное правительство. Но последнее обиделось на умолчание в резолюции Кронштадта и опиралось, якобы, на «общественное мнение», которое должно было представляться статьями, телеграммами газет, адресами организаций, и послало 24 мая в Кронштадт двух министров Церетели и Скобелева, которые должны были предложить Кронштадтскому Совету четыре вопроса:
1. об отношении у центральной власти,
2. о представителе Временного правительства в Кронштадте,
3. о необходимости немедленного введения демократических органов местного самоуправления и судебных учреждений на общих для России основаниях,
4. об арестованных офицерах.
Первые три вопроса имели общий принципиальный характер, четвёртый, вполне местного значения, был припутан к этим трём вопросам без явной связи.
И кронштадтцы ответили вышеприведённым вам документом. Кронштадтский Совет заседал всю ночь. Министры от имени временного правительства остались довольными ответами, они ясно увидели , что о «самостийной Кронштадтской республике» не может быть и речи, но когда в столичной прессе был помещён этот ответ, то он был назван «резолюциями Кронштадтского Совета» и Исполнительный Комитет Кронштадтского Совета тотчас не замедлил опубликовать следующее:
«Принятые на заседании 24 мая ответы на вопросы, заданные министрами Церетели и Скобелевым Исполнительному Комитету Совета Рабочих и Солдатских Депутатов, является не резолюциями, не разъяснениями, а только ответами на вопросы и ничем больше. Мы остаёмся на точке зрения резолюции от 16 мая сего года и разъяснении от 27 мая 1917 г., признавая, что «единственною властью» в Кронштадте является Совет Рабочих и Солдатских Депутатов».
Такой уверенный ответ заставил временное правительство нажать все пружины, пустить в ход все средства, и Петроградский Совет Рабочих и Солдатских Депутатов принял оскорбительную для кронштадтцев резолюцию, на которую Кронштадтский Совет и ответил вышеприведённым воззванием.
Фактически, конечно, победил Кронштадт. Приняв резолюцию, Петербургский Совет не мог заставить Кронштадт подчиниться этой резолюции, - власть осталась за Советом, но шум поднятый против Кронштадта, привлёк к нему весьма естественно внимание всей России.. Из самых отдалённых мест России, от советов, полковых комитетов и других организаций посылались депутации посмотреть, что делается в Кронштадте. Наконец и сам Кронштадт, чтоб рассеять ту клевету, которая распространялась против него, рассылал в разные города делегации, которые делали доклады, выясняли истинное положение дел. И пропаганда «вся власть советам» достигла до самых отдалённых уголков России.
Атмосфера сгущалась. Напряжение массы росло. Политика Временного правительства всё более и более отклонялась вправо. И вот, 3 июля, днём, в Кронштадт приезжают делегаты от 1-го пулемётного полка и заявляют, что в 5 часов дня их полк собирается выступать. Исполнительный Комитет предложил пулемётчикам, до проверки сообщаемых ими данных, до сношения Исполнительного Комитета с Питером, не выступать на митингах и вообще не возбуждать толпу. По вечерам в Сухопутном манеже, на лекции анархиста Ярчука, пулемётчики выступили, и в результате их выступлений состоялся громадный митинг на Якорной площади. В митинге принимали видное участие тов. Рошаль, Раскольников, Веник и др. Причём, как в Кронштадте не было никаких определённых сведений, то было постановлено отложить решение до утра. В 6 часов утра загудел гудок Электрической станции, и громадная Якорная площадь заполнилась рабочими и матросами. Собралось тысяч 10-12. Около 7 часов утра была произведена посадка, и кронштадтцы двинулись на Петербург.
Надо подчеркнуть, что это движение было стихийное, что ни Исполнительный Комитет, ни Совет Депутатов формально не давал своего согласия на выступление. Но масса не нуждалась в этих санкциях, массе казалось, что настало время действовать.
Всего было отправлено 6 судов, в том числе и «Зарница» на них было 6300 матросов, кроме того и рабочие. Ехали все организации, все партии.
Высадились на Васильевском остров е и направились ко дворцу Ксешинской, где в то время находился центральный комитет большевиков. Здесь произошла первая размолвка среди руководителей; ни меньшевики, ни эсеры, ни анархисты не хотели, чтоб большевики устроили митинг у своего партийного комитета. Митинга не было. Но товарищ Ленин и ещё ряд ораторов-большевиков приветствовали демонстрацию. Через Троицкий мост, площадь Жертв Революции, Невский проспект, Литейный проспект, к Таврическому дворцу, т. е. через весь город демонстрация прошла в стройном порядке. И когда голова демонстрации была у Пантелеймоновской улицы, раздались выстрелы - но предоставим слово участнику и организатору тов. Раскольникову, как он докладывал Кронштадтскому Совету в заседании 7 июля того же года:
«Раздались предательские выстрелы, наши товарищи подверглись панике, и сколько я ни старался удержать, нас никто не слушал, началась беспорядочная стрельба, наши товарищи начали стрелять преимущественно в воздух, раздался возглас: «лечь», все залегли, затем постепенно отошли. Когда мы подошли к Таврическому дворцу, там стоял пулемётный полк под командою прапорщика Семашко».
В это время произошёл инцидент с арестом прапорщика Чернова, впрочем, он был сейчас же освобождён. Демонстрация не достигла своей цели. По возвращении демонстрантов ко дворцу Кшесинской часть кронштадтцев заняла Петропавловскую крепость. Защитники Временного правительства предполагали начать правильную осаду: должны были быть новые жертвы. Но вскоре же начались переговоры о возвращении кронштадтцев в Кронштадт. И здесь, в этих переговорах, рельефно выявилась физиономия Военной комиссии: то она соглашалась на условия кронштадтцев, то меняла их, то соглашалась ждать до определённого часа, то представляла ультиматумы. В конце концов кронштадтцы прибыли в Кронштадт, переписанные и без оружия; кроме того, кронштадтцы должны были согласиться на арест Раскольникова и Ремнева, на обыск в редакции газеты «Голос Правды». Таким образом, выступление кронштадтцев кончилось поражением. Совет должен был уступить. Но в Кронштадте большевики не испытывали того, что приходилось испытывать их товарищам в Петрограде и, например, в воскресенье 16 июля товарищ Веник мог свободно читать в бывшем летнем Морском собрании лекцию на тему «Социализм и классовая борьба»; затем этот же товарищ, принимавший участие ещё в подпольной работе, выступал в ряде лекций яркобольшевистского направления; кроме того, состоялась лекция товарища Сталь и некоторых других партийных работников.
30 октября 1917 года в Совете Рабочих Депутатов обсуждалась фраза Керенского: «Кронштадт потерял всякую боеспособность, довольно играть, вольно и невольно, в руку немцев, средства обороны в Кронштадте уже не все на месте».
На это обвинение Кронштадтский Исполнительный Комитет ответил опять-таки обращением ко всей России, обращением сильным могущественным, - интересным ещё и потому, что в этом обращении был подведён итог тому, что произошло.
«Товарищи и граждане! - так начиналось воззвание, - в газетах от 1 октября была опубликована телеграмма министра председателя Временного правительства Керенского главнокомандующему армии Северного фронта - телеграмма эта приведена выше. - Товарищи и граждане! продолжало воззвание кронштадтцев - «в грозный час испытаний» министр-председатель осмелился перед лицом всей революционной России и всего мира бросить тёмный тяжкий навет на революционный Кронштадт.
Мы говорим - тяжкий навет, ибо министр Керенский утверждает, что кронштадтцы «вольно или невольно играли в руку врагу». Разве может быть сильнее обвинение, чем обвинение в вольной или невольной измене стране и революции, в вольном или невольном предательстве. Ибо играть в руку врагу, значит предать революцию врагу. Нельзя придумать более тяжкого обвинения, чем обвинение в измене и предательстве.
«Не только в грозный час испытаний», но и при всяких условиях клеймо предательства и измены является тягчайшим позором тому, на кого оно наложено.
Но вместе с тем велика и ответственность того, кто берёт на себя смелость наложить позорящее клеймо.
Товарищи! Революционный Кронштадт не первый раз встречает попытку оклеветать его перед лицом трудящихся. Вы помните, как с лёгкой руки бывшего министра Церетели вся буржуазная ленивая пресса травила кронштадтцев, как контрреволюционное гнездо, отложившееся от России. И тогда Кронштадт обвинялся в измене революции. Мы с негодованием отвергли эту клевету. Нам поверили рабочие, солдаты и крестьяне. А те, у кого было сомнение, приезжали к нам, знакомились с революционными порядками Кронштадта и от их сомнений не осталось следа.
Мы не знаем, зачем нужно было сейчас в этот «грозный час испытаний» министру Керенскому пустить новую лживую легенду о Кронштадте. Об этом мы спрашиваем министра и требуем от него прямого, ясного и категорического ответа. Пока мы не знаем побуждений гнусной клеветы министра на Кронштадтский гарнизон.
Но мы твёрдо знаем и никогда не забудем, как генералы министра Керенского, совершая предательство на фронте, клеветали на солдат, умирающих в окопах. Вы помните, министр Керенский, как генерал Корнилов, которого вы назвали «первым солдатом русской армии», снял полки с фронта и повёл их на революционный мозг страны, на Петроград?
Вы может быть, вспомните, министр Керенский, что ваши ближайшие помощники Савинков и Филоненко явились ближайшими помощниками в походе на Петроград «первого солдата Русской Армии»?
Вы может быть, вспомните, министр Керенский, как по приказу вашего генерального штаба после 3-5 июля был послан отряд «усмирять» Кронштадт, как было отдано распоряжение на случай «непокорности Кронштадта», открыть по нему огонь из его же фортов, и только революционная дисциплина и выдержка кронштадтцев предотвратила тягчайшее преступление братоубийственной бойни?
Вы может быть, вспомните, министр Керенский, как ваш главнокомандующий генерал Корнилов ещё 8 августа проектировал разрушить это гнездо революции?
Может быть, кронштадтские матросы и солдаты повинны в том, что приняли все меры, чтобы не допустить этого разоружения?.. Да, мы, поскольку это было в наших силах, не допустили и не допустим разоружить оплот российской революции, даже если бы вы этого потребовали вслед за вашим «первым» солдатом.
Долой предателей страны и революции! Долой клеветников на отряды русской революции!»
В этом ответе уже чувствуется приближение октября. И, действительно, октябрь наступил, и участие кронштадтцев в этом октябре было велико. Передадим ход событий словами кронштадтских очевидцев.
В ночь с 23 на 24 октября было созвано экстренное заседание Исполкома Кронштадтского Совета, окончившееся только в 6 часов утра. На этом заседании товарищ Новиков, Кались и Гримм были назначены руководить действиями сводно-боевых отрядов Кронштадта.
В 11 часов утра 24 октября 9300 кронштадтских моряков на минном заградителе «Амур» и на 4-х других судах отплыли в Петроград, чтобы оказать вооружённую поддержку питерским товарищам.
«При осмотре команд всех судов - вспоминает военкор Новиков - было установлено, что из командного состава никто, кроме поручика Петухова из Учебно-минного отряда, не примкнул к движению - весь офицерский состав поэтому был арестован в Кронштадте. Путь из Кронштадта в Петроград прошёл благополучно. При входе в устье Невы у Франко-Русского завода два наших моряка дали условные сигналы о том, что в Петрограде всё спокойно, засад нет никаких и, по-видимому, нашего прихода никто не ожидает. В первом часу моряки высадились и уже в 8 часов вечера, отряд тов. Зайцева занял Новое Адмиралтейство, второй отряд товарища Сладкова - Петроградский порт, а третий - Главное Адмиралтейство, он же арестовал и весь штаб флота. Тем временем гарнизон Петропавловской крепости известил, что он всецело переходит на сторону восставших. Затем началось передвижение к площади Зимнего дворца и отряды матросов расположились следующим образом: отряд под начальством товарища Никитина у арки Главного Штаба, второй, во главе с товарищем Зайцевым, у Невского проспекта, третий, под начальством товарища Петухова, у Адмиралтейства. Товарищ Каллис занял в это время Телеграфно-телефонную станцию. Напротив Зимнего дворца, на Неве, стоял крейсер «Аврора». Дворец защищали юнкера и женский «Батальон смерти».
Стремление наступающих было избежать лишнего кровопролития, и в 09 часов 45 минут ночи «Аврора» дала холостой залп по Зимнему дворцу из тяжёлых орудий. Залп был дан с целью произвести панику среди защитников и, действительно, последние поняли после залпа, что перевес на стороне наступающих, что защитить Зимний дворец невозможно, и в час ночи с 25 на 26 октября Зимний дворец сдался и тотчас на флагштоке Петропавловской крепости был поднят красный фонарь - что означало победу красного февраля».
Не успели кронштадтцы, что говорится, даже передохнуть, им пришлось выполнять новую задачу - в здании Исполнительного Комитета от 28 октября было заслушено заявление товарища Раскольникова, уполномоченного от Военно-революционного комитета, чтобы была выставлена от Кронштадтского гарнизона поддержка петроградским войскам, бывшим у Гатчины. И кронштадтцы деятельно поработали на этом новом фронте, на фронте против Керенского следующим образом: «революционная власть поручила Кронштадту новую работу. Нет сомнения в том, что голод является прямою опасностью для революции. Петрограду грозит голодная смерть. Запаса хлеба нет, а подвоз саботируется всеми способами. Чтобы подогнать подвоз хлеба к столице, исполнительная власть предложила Кронштадту послать 500 человек во все концы России».
И кронштадтцы стали работать на новом фронте - хлебном. Конечно, во время этой работы было сделано не мало ошибок, понятно, что к истинным революционным деятелям примазывались и нежелательные элементы - но все же работа кипела, и Петроград получил нужный ему запас хлеба.
В то же время были свои внутренние важные дела: ведь лозунг: «Вся власть советам» и теперь, когда этот лозунг воплотился в жизнь, нужно было доказать его реальность. И в этом отношении Кронштадт рубил с плеча.
7 декабря 1917 года - через месяц небольшим после октябрьской победы - Кронштадтским Советом принимается большинством против одного воздержавшегося следующая резолюция:
«Частная собственность на недвижимое имущество, на дома и землю в районе кронштадтской крепости отменяется.
Домами и землями впредь будет заведовать Кронштадтский Совет через Центральную квартирную комиссию и Домовые комитеты.
Затем, менее чем через 12 дней, 19 декабря 1917 года был представлен проект об управлении национализированными зданиями - всё это проводилось в жизнь Кронштадтским Советом раньше, чем где-либо в России. (И совсем никчему….)
Первое объединённое заседание Совета Рабочих и Солдатских депутатов было 21 марта 1917 года, и первый Совет не имел ни фракционных делений, ни определённого политического лица. От прежних существующих отдельно советов - Военного и Рабочего - он унаследовал деление на матросов, солдат, рабочих, сидевших раньше не вперемежку друг с другом, не по группам одинаково политически настроенных, а распределившихся по цвету шинелей, покрою тужурок. Лишь через некоторе время можно было устроить это подразделение. И целым событием было предложение перетасовать моряков, солдат и рабочих по всем стульям, чтоб подчеркнуть отсутствие неприязненности и полноту единения.
Резолюции, выносимые Советом первого состава, носили на себе печать Петроградского Совета, к которому вначале было безграничное доверие, нарушившееся лишь тогда, когда политика соглашательства, положенная в основу петроградской платформы, вылилась во враждебное отношение к Кронштадту. Наступил кризис и произошли перевыборы, которые дали уже много партийно определявшихся товарищей. Так, состав Совета второго созыва включил в себе 93 большевика, 91 эсера, 46 меньшевиков и 68 беспартийных. Принятие 16 мая резолюции о полном переходе власти в руки советов, создавшие вокруг Кронштадта крайне враждебную атмосферу, показало, что новый Совет сходит с прежней тропы слепого подражания питерскому, соглашательству в то время Совету и начинает прокладывать дорогу советской власти и не в кронштадтских рамках.
Настал период наступления - против которого 182 голосами против 65 воздержавшихся была принята советом резкая резолюция протеста - наступили июльские дни, закончившиеся вооружённым походом против Кронштадта и после происшедшего сложного процесса в политическом сознании масс, Совет вновь был переизбран (11 августа) и заключал в себе 96 большевиков, 73 левых Эсера, 96 беспартийных, 13 меньшевиков, и 7 анархистов.
Этот состав Совета оставался на своём посту до января, выполняя в октябрьские дни боевую работу по посылке отрядов и закреплению завоёванной власти пролетарской республики.
Но чем дальше, тем сильнее и сильнее давало себя знать несоответствие принятой формы организации Совета, не имевшего возможности провести целиком полную децентрализацию управления у себя на месте.
Административный и хозяйственный аппараты хромали, городская дума отвлекла лучших работников и разбивала - как подчёркивалось - стройность хозяйственной организации.
4 января был переизбран совет (4-й по счёту) на новых основаниях. Дума городская была распущена (29 января), весь хозяйственный и политический механизм взял в свои руки Совет, создавший постоянные отделы и тем избавивший себя от бесконечного ряда комиссий, создаваемых ранее без всякой системы. Про эту последнюю организацию своего Совета, выработанную Кронштадтом вполне самостоятельно, Кронштадт мог отметить следующее - инструкция по организации советов, выработанная центральною властью Советом Народных Комиссаров, была сходна с такой же, выработанной кронштадтским Советом.
Совет 4-го созыва пробыл недолго. Совету пришлось назначить перевыборы, так как среди населения велась вполне определённая агитация против Совета. Одним из главных оснований этой агитации было то обстоятельство, что Совет не соглашался на выдачу так называемых эвакуационных денег тем рабочим, которые предполагались к эвакуации, но не были эвакуированы вследствие прекращения эвакуации. Также довольно сильную агитацию против Совета вели и защитники Учредительного собрания. Но и вновь выбранный Совет 5-го созыва оказался таким же по составу, как и четвёртый.
Одной из особенностей Кронштадтского Совета была следующая: как только в среде населения Кронштадта начиналось какое-нибудь брожение, как только вносилась та или иная резолюция, несогласная с направлением Совета, - последний апеллировал к массам, назначая перевыборы. И этими перевыборами Совет безусловно укреплял своё положение.
Совету приходилось работать, как мы видели и как увидим ниже, в очень тяжёлой обстановке. 25 апреля 1918 года финляндская белая гвардия захотела захватить форт Ино, предъявив гарнизону ультиматум сдать форт без боя, рассчитывая на бессилие гарнизона. Форт Ино принадлежал, по договору с Финляндией, России, как входящий в передовые оборонительные позиции Кронштадта. Но умысел белогвардейцев потерпел фиаско, гарнизон не испугался ультиматума. Но если первая попытка белогвардейцев не удалась, то они не оставили своих намерений и кронштадтский Совет Рабочих и Солдатских депутатов должен был 15 мая 1918 года вынести следующую резолюцию:
«Заслушан доклад коменданта крепости тов. Артамонова о взрыве форта Ино. Форт взорван по личному приказанию, на основании представленного ему Военным отделом, права единоличного распоряжения при непосредственной опасности, в виду близости неприятеля. К приказу о взрыве форта его вынудили следующие соображения: белогвардейские парламентёры в третий раз заявили, что у них имеется приказание предложить гарнизону очистить форт и передать вооружение на основании дипломатических переговоров между Москвою и Берлином. Будучи уверенным, что дипломатический курьер (несёт) неблагоприятное по своему содержанию решение, и зная, что, с одной стороны защита форта «Ино» с суши, при отсутствии мало-мальски упорядоченных укреплений, отсутствии резервов и пр., было бы абсурдом, и что форт пришлось бы взорвать с людьми, так как во время боя нельзя было бы эвакуироваться (белогвардейцы могли бы на плечах защиты перерезать провода), с другой стороны, считать, что сдача форта во всём вооружении дипломатическим путём была б позором, он решил прибегнуть к третьему решению, взорвал форт до прибытия курьера. Эвакуация людей и имущества была совершена совершенно спокойно. Сначала были эвакуированы Новгородская, Выборгская и Ямбургская части, последними латышская часть и артиллерия. Взрыв был произведён в 11 ? часов ночи. Прежде всего произошёл взрыв всех подрывных снарядов, через несколько секунд взорвались снаряжение и зарядные 6 и 11 дюймовые погреба. В течение полутора часов произошло 10 больших взрывов».
Затем мобилизация 1 августа 1918 года. Эта мобилизация была произведена не самим Кронштадтом, он привык к своим частым мобилизациям. Эта мобилизация пяти возрастов 1893, 1894, 1895, 1896 и 1897 годов делалась по постановлению петроградского Совета. Об этой мобилизации кронштадтский Совет постановил: «Приветствуя декреты Совета Народных комиссаров о мобилизации, считая её крайне необходимой , Кронштадтский Совет постановляет: военному комиссариату крепости поручить провести мобилизацию кронштадтских рабочих в самый кратчайший срок».
При этой мобилизации Совет обратил особое внимание на коммунистов. Были высказаны следующие мысли:
«Кронштадтский Совет постановил мобилизовать 5 лет кронштадтских рабочих. Каждый честный революционер, принимая во внимание грозное положение революции, должен приветствовать это положение, как шаг к созданию социалистической красной регулярной армии для борьбы с наседающим международным капиталом.
Ни один рабочий не должен уклоняться от предстоящей мобилизации в классовую армию.
Каждый рабочий должен твёрдо помнить, что гибель революции - его гибель, что свержение советской власти несёт за собой угнетение и пытки. Каждый рабочий должен встать на защиту Советского Правительства и отрезать подготовляемый врагами удар.
Всем известно, что русской революции придётся выдержать великий бой с империалистами. К этому бою мы должны готовиться. Мы должны готовить классовую армию, которая была бы спаяна единым порывом, единым революционным энтузиазмом. Только эта армия сможет победить разлагающуюся, деморализованную, уставшую армию империалистов.
И когда мы подходим к мобилизации рабочих, то вместе с рабочими должны идти и коммунисты. Пария коммунистов, как рабочая партия показала свою преданность революции, защите интересов рабочих в целом. Члены её должны быть призваны вместе с рабочими.
И те коммунисты, которые не подлежат призыву, как не работающие на фабриках, заводах и мастерских, должны (быть) призваны дополнительно.
Никаких исключений для коммунистов не может быть. На местах, в советах, должно быть оставлено наименьшее количество рабочих для обеспечения советской работы. Наибольшая часть должна быть призвана в ряды Красной Армии.
Кронштадтский комитет коммунистов постановил настаивать, чтобы Кронштадтский Совет объявил мобилизацию коммунистов вместе с рабочими. Совет должен это сделать незамедлительно.
Коммунисты, под винтовку!»
Августовская мобилизация 1918 года была далеко не последней. - Лейт-мотивом 1919 года сделался лозунг: «Пусть город превратится в вооружённый город!»
7 мая 1919 года был избран комитет рабочей обороны из товарищей Жеребцова, Лудри, Кондакова, Лисовского, Брегмана, Герцберга, Мартынова, Моисеева и Ильина, вместе с тем город был объявлен на осадном положении. 21 мая того же года комитет рабочей обороны вынес 2 серьёзных постановления - первое, о мобилизации всего нетрудового населения мужского пола от 18 до 45 лет. Второе постановление пока было облечено в следующую форму пожелания, а именно:
«Комитет рабочей обороны Кронштадта предлагает всем рабочим, матросам и красноармейцам, желающим, вследствие нахождения Кронштадта в районе военных действий, отправить свои семьи, записаться в отделе управления, которому поручено принять соответствующие меры».
Но этот призыв-пожелание не произвёл должного впечатления.
А события росли.
В ночь с 14 на 15 мая к западу от форта «Серая Лошадь» показались неприятельские суда в составе 3-х миноносцев и одного крейсера. В 11 часов ночи один из миноносцев обстрелял наблюдательный пост. Около поста от снаряда сгорел дом, пост остался невредим. После этого удара суда ушли в море.
16 мая в 9 часов крейсер противника из Капорского залива открыл огонь по деревне Калище. По нему был открыт огонь из орудий форта Красная Горка; после первого залпа крейсер стал быстро уходить в море.
Утром 17 мая суда типа миноносцев обстреляли побережье Лужской губы, после чего стали высаживать десант.
В 2 часа дня, того же числа, противник пытался высадить десант у деревни Керново, но, будучи обстрелян с Красной Горки, ушёл в море. Около 6 часов ему удалось высадить десант у деревни Систо-Палкино. Высадившийся десант стал наступать на занятую крепостной пехотой деревню Керново, но сильным оружейным и пулемётным огнём был отбит и отступил. Того же числа в 11 час. вечера со стороны бывшего форта «Ино» было произведено по направлению Красной Горки 8 выстрелов из орудий крупного калибра.
18 мая с «Ино» вновь стали стрелять по нашим судам. По Ино был открыт огонь с Красной Горки, вызвавший на Ино пожар, после этого стрельба прекратилась. в час дня один из наших миноносцев вступил в бой с тремя миноносцами противника и, отстреливаясь от них, пошёл на Кронштадтский рейд. В этот же день, с 5 часов вечера со стороны Ино была вновь открыта стрельба по нашим судам, но после одного нашего залпа с Красной Горки стрельба прекратилась.
В 4 часу того же числа противник повёл вновь наступление на деревню Калище. Подойдя к деревне он был встречен нашим оружейным и пулемётным огнём и отступил. При этом отражении атаки командир пулемётного взвода находился у пулемёта, стоящего несколько в стороне, стрелял сам до подход неприятеля и был ранен и взят в плен. Когда наша пехота стала подбирать трупы противника, то был также найден труп героя-пулемётчика. Труп был изуродован, выколоты глаза, обрезаны уши, нос. Медицинским исследованием доказано, что это возмутительное зверство было произведено ещё над живым человеком.
Такова военная сводка. И Совет депутатов в заседании 28 мая, после горячей замечательной речи председателя совета, вскоре нашедшего безвременную кончину товарища Мартынова, обратился ещё раз с воззванием к жителям об эвакуации. При этом тов. мартынов указывал, что принимаются все меры, чтобы эвакуация прошла безболезненно и вкратце пояснил план этой эвакуации:
«На Дон отправляем семьи только тех товарищей, в которых мы не сомневаемся, малонадёжный элемент мы будем отправлять в Курскую губернию, и совсем ненадёжные буржуазные элементы в концентрационные лагери».
События развивались дальше.
26 мая аэроплан противника обстрелял форт Красную Горку. Было очевидно, что такому же обстрелу будет подвергаться и Кронштадт, и 5 июня 1918 года последовала публикация следующей резолюции Кронштадтского Совета:
Считаясь с вероятностью обстрела Кронштадта и нахождения крепости в осаде, Кронштадтский Совет и мобилизированные рабочие Кронштадта постановили: «немедленно приступить к принудительному выселению неспособных к борьбе как женщин, так и детей, а ровно рабочих, матросов, красноармейцев и всего неблагонадёжного элемента».
Объяснялась эта принудительная эвакуация следующими горячо написанными строчками:
«Кронштадт вступает твёрдой ногою на путь новой славы.
Печатью величия отмечены его шаги. Другие города эвакуируются, готовясь к сдаче. Кронштадт эвакуируется готовясь к бою.
Наша эвакуация не отступление, а укрепление боевой позиции.
Каждый кто останется в Кронштадте после эвакуации, - воин.
Он готов выдержать длительную осаду со всеми её лишениями, готов отстаивать каждую пядь красного острова.
Беспощадный расстрел ждёт каждого, кто проявит трусость. Победа или смерть - вот лозунг тех, кто остался.
На красном острове не должно оставаться ни одним человеком больше, чем это нужно для обороны. В орлином гнезде место только орлам. Все остальные - прочь!
В первую голову выселяются женщины и дети. Они должны быть в безопасности, покуда ведётся бой за их будущее.
Они не должны быть рабами. Они должны узнать новую лучшую жизнь без голода, без лишений, без унижений.
Перед ними должны быть открыты двери к знанию, науке и красоте. Темнота и невежество их отцов не должна быть их уделом.
Во имя этого стоит бороться!
И тот, кто останется, без колебаний выдержит борьбу до конца, до победы над вековою ложью, новой лучшей жизни над жизнью старой, насквозь прогнившей».
Эти строчки писались 5 июня в день первого обстрела Кронштадта. В 11 часов дня было выпущено по Кронштадту 3 снаряда из тяжёлых 12-дюймовых орудий, к счастью, никому и ничему не причинивших вреда.
Эвакуация продолжалась в течение месяца, она приостановилась сначала временно 4 июля, а затем, в виду изменившихся обстоятельств, и не возобновлялась.
В то время, как Кронштадт готовился к осаде, его посетили ещё новые испытания.
11 июня в 10 час. утра произошёл взрыв на форту Павел. Взорвался склад в 36 мин. Взрыв был невероятной силы. Причины его не обнаружены, но этот взрыв невольно приводился в связь с последующими событиями. А о них публиковалось следующее:
На рассвете 13 июня небольшой отряд белых внезапным ударом овладел фортом «Красная Горка». В 3 часа дня с форта начался обстрел города. Ответным огнём с наших фортов и кораблей на форту «Красная Горка» был произведён ряд взрывов, и вспыхнули громадные пожары, что заставило противника прекратить огонь по городу. С суши против форта «Красной Горки» двинуты отряды, успешно продвигавшиеся вперёд к югу от «Красной Горки» и севернее железной дороги на Нарву, нашими войсками нанесено большое поражение белым. Коменданту «Красной Горки»послано ультимативное требование признать власть Рабоче-Крестьянского Советского Правительства.»
Так писалось 13 июня, а 17 июня, т. е. через три дня, уже извещали:
Над «Красной Горкой» снова вьётся красное знамя.
Очевидная авантюра окончилась, и сейчас же ещё одна тяжёлая весть. 18 июня в 4 часа в районе Толбухина маяка потоплен английскою подводною лодкою крейсер «Олег», только что принимавший деятельное участие в подавлении мятежа на «Красной Горке». А оттуда дополнительно сообщили, что Кронштадт лишился председателя своего Совета тов. Мартынова и ряда других товарищей, расстрелянных белыми. 20 июня совершилось погребение жертв на Площади Революции, а 29 июня на той же самой площади был митинг с участием тов. Зиновьева; на этом же митинге и выяснились красногорские события. Они разыгрались в тот момент, когда наши силы должны были перейти в наступление по всему фронту. На одном из участков фронта некоторые части стали проявлять нерешительность и колебание. Тогда присланные из Кронштадта товарищи с Мартыновым во главе убедили их защищать до конца порученные позиции, а сами отправились на «Красную Горку». Здесь тов. Ильин и Брегман экстренно были вызваны в Кронштадт, а Мартынов остался одушевлять красногорские части.
Измена велась путём лжи и обмана. Красноармейцам говорили, что Кронштадт пал, что Ораниенбаум взят, что к Москве и Петрограду движутся белые и что красные решили взорвать «Красную Горку», также как и форт «Ино». Коммунисты, комиссары, и все им сочувствующие, конечно, прежде всего, арестовывались.
После красногорских событий участились налёты аэропланов на Кронштадт. Аэропланы прилетали с финской стороны, кружились над городом, сбрасывали бомбы. 1 августа 1918 года аэроплан налетел на Летний сад Кронштадта. В саду был митинг: большая беззащитная толпа, много женщин и детей. Аэроплан сбросил бомбу, и в результате 8 человек убито, 5 ранено тяжело, 7 сравнительно легко.
Но особенно памятной осталась ночь на 19 августа. Всю ночь вражеские аэропланы крутились над Кронштадтом, причём они спускались до невозможности низко. Всё внимание, конечно, было обращено на небо. Свист полётов, разрыв шрапнелей, полёты бомб, тёмная, мрачная осенняя ночь - всё это производило жуткое, тягостное впечатление. Обыватель Кронштадта переживал жуткие мгновения. И в пятом часу утра, когда было ещё очень темно, в Военной гавани раздались, один за другим, три взрыва. Оказалось, что, пользуясь тем, что внимание защитников Кронштадта было обращено на небо, на налёт аэропланов, несколько лёгких быстроходных катеров английского флота сумели проникнуть в Военную гавань и не только проникнуть, но выпустить три мины: одною из них был сильно повреждён недавний герой красногорские событий «Андрей Первозванный», второю был опрокинут и затонул крейсер «Память Азова», третья мина разорвалась об стенку. Но скрыться этим катерам так же незаметно, как они вошли в гавань, не удалось. Большая часть их погибла от наших выстрелов.
Затем была дана небольшая передышка, но осень грозила Кронштадту тяжёлыми испытаниями: гибель трёх эсминцев в водах Балтийского моря, наступление Юденича, всё это должно было вызвать новую энергию, - Кронштадту пришлось ещё раз мобилизовать свои силы. Юденич был отбит. Это была последняя за истекшее пятилетие активная попыткам взять Петроград и Кронштадт. С поражением Юденича фронт военных действий всё удалялся и удалялся от Кронштадта. Кронштадт мог приступить к обычным занятиям. И тяжёлый 1919 год закончился приездом в Кронштадт всероссийского старосты тов. Калинина.
Вид Ленинского просп. был оживлён - улицы были переименованы в своих названиях в день годовщины Октябрьской революции - в продолжении 1 часа стройно двигались части со знамёнами в Сухопутный манеж, где был организован митинг, и где председатель ВЦИКа сказал свою первую речь. 1920 год прошёл в тяжёлой работе, но спокойно, а март 1921 года принёс ещё одно тяжёлое событие:
«1 марта 1921 года - повествует свидетель кронштадтского мятежа тов. Зайковский, - был назначен общегарнизонный митинг с участием тов. Калинина. Морской манеж - место митинга - оказался недостаточным, так как кроме моряков и красноармейцев собралось много рабочих. Митинг был перенесён на Площадь Революции.
Настроение собравшихся на митинг было приподнятое, резолюции были явно ярко оппозиционного характера. Явно означались и главари последующего затем мятежа в лице военкора Петриченко, Яковенко и других, выступавших на митинге и предложивших свою резолюцию протеста.
Ночь в военных частях прошла в шумных и бурных суждениях и спорах о минувшем митинге, о вынесенной резолюции, о происходящем перевыборы Совета. Выезд из Кронштадта был приостановлен выставленной заставой от моряков «Петропавловска».
С утра начались выборы делегатов по частям. Часам к 12-ти делегатское собрание в полном составе было уже на месте в бывшем Инженерном училище. Председатель Совета Васильев, комиссар Балтфлота тов. Кузьмин и другие видные большевики были арестованы. Комиссаром крепости вместе с секретарём коммунистической партии и начальником политотдела было дано распоряжение всем коллективам и отдельным коммунистам стягиваться к Штабу крепости, куда должна была придти и Партийная школа, как боевое ядро. По непредвиденным обстоятельствам, Партийная школа получила неточные указания о месте сбора и по собственной инициативе, пройдя Кронштадтские ворота, через загородный район направилась на залив, держа направление на Ораниенбаум. Это обстоятельство расстроило намеченный план, и каждому коммунисту предоставлено было действовать самому, на свой риск.
До 16 марта Кронштадт бы в руках восставших. В этот день он был взят штурмом и внём был востановлен революционный порядок.
_______________________________________________________________________________________________
(1) Эта часть представляет перепечатку-переработку брошюры моей работы, изданной анонимно Кронштадтской комиссией по устройству октябрьских торжеств, под заглавием «1917-1922 год в Кронштадте».
1980 г. Л. И. Токарева.
|
|
|
|
